По требованию Директории Бонапарт явился на заседание. Он уже слышал об отзыве Барраса. Прежде чем ему объяснили цель вызова, он сам начал говорить громким и грозным тоном, напомнил выражения, на которые мог жаловаться, и, глядя на Барраса, прямо сказал, что если и приобрел состояние в Италии, то по крайней мере не в ущерб Республике. Баррас молчал. Президент Гойе отвечал Бонапарту, что правительство вполне убеждено в том, что его лавры – единственное состояние, какое Бонапарт вынес из Италии. Затем он сказал ему, что Директория приглашает его принять командование и предоставляет к тому же выбор армии. Бонапарт холодно отвечал, что еще недостаточно отдохнул от трудов, что на него сильно подействовал переход от сухого климата к сырому и ему еще нужно некоторое время, чтобы поправить свое здоровье. Он не дал дальнейших объяснений и быстро удалился. Подобный факт должен был предупредить директоров о его видах и предостеречь его самого насчет их подозрений.

Этот визит стал поводом поторопиться с развязкой: братья Бонапарта и его советники Редерер, Реаль, Реньо де Сен-Жан д’Анжели, Брюи и Талейран ежедневно приводили к нему членов умеренной и политической партий обоих советов. Это были в Совете пятисот – Буле де ла Мёрт, Годен, Газаль, Кабанис, Шенье; а в Совете старейшин – Корнюде, Лемерсье, Фарт и Дону.

По их мнению, следовало объединиться с партией, стремящейся к изменениям, с партией реформаторов и Сийесом, имевшим наготове и конституцию, и большинство в Совете старейшин. Бонапарт вполне разделял их мнения и сознавал, что другого выбора нет; но для этого ему следовало сблизиться с Сийесом, что оставалось затруднительным. Однако общие цели были столь важны и имелись столь тонкие и искусные посредники, что сближение не могло не последовать. Талейран сумел бы примирить и не такие гордыни. Вскоре завязались переговоры, которые и привели к желаемому соглашению.

Условились, что Франции, при участии Сийеса и Бонапарта, будет дана прочная конституция; не касаясь формы и сущности этой конституции, подразумевалось, что она будет республиканской, освободит Францию от болтунов и обеспечит двум объединившимся могущественным умам значительное влияние.

Итак, Бонапарт решил действовать вместе с Сийесом и Роже-Дюко. Он по-прежнему держался отстраненно по отношению к Баррасу, уважительно относился к Гойе и Мулену, и сдержанно – ко всем трем. Но Фуше с большим сожалением наблюдал отдаление Бонапарта от Барраса и был весьма опечален, что Баррас ничего не делает, чтобы помешать этому отдалению. Фуше уже совсем было решил перейти в лагерь нового Цезаря, но, руководимый последними остатками стыдливости, колебался покинуть своего покровителя и хотел увлечь его за собою. Довольно хорошо принятый у Бонапарта как министр полиции, он старался преодолеть его отвращение к Баррасу; в этом ему помогали Реаль, Брюи и другие советники генерала.