Находясь на государственной службе, Р. Уотерс исполнял также обязанности торгового агента нескольких частных американских фирм – «Бертрам и Шепард» и «Пигри и Запад» («Bertram and Shepard», «Pigree and West»). Дело в том, что до XX столетия функции американских консулов исполняли непрофессиональные дипломаты, а чаще всего – торговцы, с чисто символическими государственными окладами. Поэтому зарабатывали на жизнь путем предоставления коммерсантам своей страны разного рода услуг. Выступали, к примеру, представителями и агентами американских фирм и компаний, имевших в местах их службы коммерческие интересы. Будучи человеком набожным, Р. Уотерс действовал на Занзибаре и в интересах американской протестанской церкви.

В 1840 г. во время службы Р. Уотерса на Занзибаре, состоялся визит оманского судна «Султана» в Нью Йорк, первого в истории Америки аравийского корабля, посетившего Новый свет. До этого мореходы Аравии никогда прежде Атлантику не пересекали, и в Америке не бывали. Отправляя судно в поход в США, султан имел целью проверить на деле, действовал ли в США заключенный им торговый договор с американцами, предоставлявший Оману статус страны наибольшего благоприятствования.

«Султана» пришла в Нью-Йорк (30 апреля 1840 г.) изрядно потрепанной штормами. В качестве главной причины случившегося историки указывают на склонность капитана судна, специально нанятого для этого похода англичанина Уильяма Слимана, к спиртному. Напивался он, притом регулярно, даже в критические, связанные с непогодой моменты вояжа, в стельку. Капитаном, вместе с тем, слыл неплохим. Дело свое знал. Закупив большое количество алкоголя на острове Святой Елены, он запирался у себя в каюте, и пил беспробудно, до чертиков, до состояния абсолютного ступора. В течение первых восьми дней нахождения в море в капитанской рубке вообще ни разу не показывался. Маршрут движения в Нью-Йорк оманские мореходы не знали, никогда туда прежде не хаживали. Помогли им капитаны двух повстречавшихся в пути американских судов. Поэтому, как только пьяный вдрызг капитан Слиман появился на палубе, моряки-оманцы тут же воспользовались представившейся им возможностью: вытащили из его каюты ящики с запасами алкоголя и выбросили их за борт[434].

Когда «Султана» прибыла в Нью Йорк и бросила якорь, портовые власти несколько растерялись от того, что предстало перед их глазами. Мало того, что начальствовал на судне не его капитан-англичанин, а странно одетый господин с кривым кинжалом за поясом, который при этом не только свободно, к всеобщему изумлению, говорил по-английски, так еще и являлся, как представился, специальным посланником султана Омана, страны мало кому известной в то время среди американцев. Повышенный интерес к судну, пожаловавшему в США из «неведомой далекой страны», вызывали и изысканые манеры «мавра», и присутствие на борту «Султаны» двух «аравийских дам». Неудивительно, что и судно «Султана», пришедшее в Америку из таинственной и загадочной Аравии, и «мавр» Ахмад ибн На’аман сразу же сделались предметом нескончаемых пересуд горожан. Поползли слухи, не без участия подвыпившего Слимана, что женщины на арабской шхуне – это рабыни-черкешенки, присланные, дескать, оманским султаном в подарок для «гарема президента США». Жители Нью-Йорка толпами повалили в порт. Каждому хотелось, хоть краешком глаза, взглянуть на «Султану» и на ее «причудливых обитателей». Пришлось даже выставлять дополнительные полицейские посты, чтобы сдержать поток любопытных американцев, стремившихся поглазеть на судно во что бы то ни стало[435].