Учреждение института «децемвиров» сделало наемников полными хозяевами финансов Тушинского движения и затронуло интересы русских тушинцев, что не могло не привести к обострению противоречий между ними. Шкловский бродяга вновь оказался между молотом и наковальней и, в страхе за свою жизнь, решил прибегнуть к своему испытанному средству — тайно бежать. Тушинский лагерь вновь оказался на грани распада. У командиров наемного войска нашлись доброхоты из русских тушинцев, которые 11 (21) февраля 1609 г. предупредили Я. Сапегу и А. Зборовского о замыслах самозванца. Гетманы и полковники действовали быстро и решительно. Они не стали церемониться с мнимым самодержцем и посадили его под домашний арест[1956]. Два дня спустя самозванец и его бояре, по-видимому, стали причиной новой ночной тревоги в Тушине[1957]. Солдаты поняли, если самозванец сбежит, то они останутся ни с чем, и дали командирам себя уговорить продолжить службу до окончания установленного срока. В конечном счете, руководству движения удалось избежать распада Тушинского лагеря в начале 1609 г., но учреждение института децемвиров углубило разногласия между частью русских тушинцев и наемниками. Формирование параллельных структур власти, начавшееся в провинции, завершилось. Наемники установили полный контроль над действиями царика, «Воровской» думы, приказов, местных органов власти. Вследствие происшедших в конце 1608 — начале 1609 г. изменений, тушинский режим стал лишь внешне напоминать московский. По сути это был, говоря современным языком, режим «солдат удачи», созданный для их обогащения.

Происходящее в Речи Посполитой весьма беспокоило солдат. Оттуда поступали весьма противоречивые сведения. Появление Ю. Мнишка на сейме в Варшаве в конце января 1609 г. в московитской одежде и с бородой произвело сильное впечатление на поляков и литовцев, однако его призывы использовать Лжедмитрия II для подчинения России, никакого успеха не принесли[1958]. Тон на сейме задавали сторонники войны с Россией, убеждавшие сенаторов воспользоваться затруднениями восточного соседа и вернуть утраченные в конце XV — начале XVI века Черниговско-Северскую и Смоленскую земли. Даже свояк Ю. Мнишка, бывший посол в Москву М. Олесницкий, клявшийся летом 1608 г. в Тушине стать посредником между самозванцем и королем, выступил на сейме с пространной речью, в которой разоблачил Лжедмитрия II и призвал короля предпринять вторжение в Россию[1959]. Не дало результата посольство А. Рожнятовского в Рим, который отвез туда письма М. Мнишек и Р. Ружинского[1960]. Осталось без ответа письмо М. Мнишек папскому нунцию в Польше — Сермонте[1961]. Король наотрез отказался дать аудиенцию Н.В. Лопухину и другим тушинским послам из русских и приказал выпроводить их обратно в Россию[1962]. Ю. Мнишку постоянно приходилось оправдываться за свои прежние авантюры, и он быстро смекнул, что в сложившихся условиях нечего и думать, чтобы получить поддержку делу самозванца. В конце-концов старый интриган бросил свою дочь в России на произвол судьбы.