Командиры наемников и бояре постарались обставить приезд комиссаров так, как будто это был официальный визит королевских послов к «царю Дмитрию». Недалеко от лагеря посольский кортеж встретили гетман и маршалок Р. Ружинский, полковник А. Зборовский и брат Марины — С. Мнишек — и сопроводили к воротам лагеря. Здесь комиссаров, согласно русским традициям, от имени царя приветствовали Иван Глазун-Плещеев и Федор Унковский с пятидесятью дворянами. Лжедмитрий II и М. Мнишек наблюдали за процессией из окна царского терема. Произошел конфуз. Комиссары и слышать не хотели о самозванце. Они демонстративно отказались обменяться приветствиями с посланными цариком дворянами, проехали мимо окон, не обращая внимание на Лжедмитрия II и его супругу, и остановились у Р. Ружинского. На трехдневных пирах Р. Ружинский и полковники безуспешно пытались уговорить комиссаров вступить в переговоры с цариком, но те заявили, что имеют полномочия только на переговоры с «рыцарством» и московскими боярами, а не с проходимцем[2198]. Наконец, 10 (20) декабря 1609 г. Р. Ружинский и полковники созвали собрание наемного войска, на котором выступил С. Стадницкий. В соответствии с инструкциями он перечислил причины, которые заставили короля предпринять вторжение в Россию, при этом подчеркнул, что главная среди них — опасение, что Карл IX и В. Шуйский, мстя за действия «рыцарства», вторгнутся в Речь Посполитую. В заключение комиссар призвал солдат во имя родины срочно вернуться на службу к королю[2199].

Ответы короля и гетмана послам рыцарства, заявления комиссаров вопреки ожиданиям не вызвали взрыва эмоций среди наемников, как это было в сентябре 1609 г. Солдаты, по-видимому, прекрасно поняли угрозу короля возложить на них всю ответственность за войну России с Речью Посполитой и Швецией и объявить их вне закона. К тому же, по свидетельству М. Мархоцкого, кто-то из эмиссаров Сигизмунда III пустил слух, что король прибыл в Россию с крупной суммой денег[2200]. «Рыцарство» ухватилось за идею сапежинцев получить долги самозванца у короля, ссылаясь на то, что своей предшествующей службой, они якобы специально подорвали могущество главного врага Речи Посполитой и подготовили условия для завоевания России[2201]. Яниковского обвинили в том, что он будто бы подменил инструкцию войска своим послам к Сигизмунду III, чтобы поссорить солдат с королем. Наемнику, в один миг превратившемуся в «козла отпущения», пришлось защищать свою честь в поединке с А. Млоцким[2202]. В конце концов послали к сапежинцам, чтобы они так же, как роты тушинского войска, избрали по два представителя, которые 17 (27) декабря 1609 г. начали вести переговоры с комиссарами об условиях возвращения на королевскую службу[2203]. Первое, что предложили депутаты — содействие Сигизмунду III в возвращении Речи Посполитой Смоленщины и Северщины в обмен на помощь в возведении на московский престол самозванца. Получив от комиссаров категорический отказ, солдаты тотчас забыли о царике, хотя еще недавно клялись до конца стоять за его дело. Они заявили комиссарам, что готовы помочь Сигизмунду III захватить Россию при условии, что им наряду с обычным жалованием будут выплачены все долги самозванца, а М. Мнишек получит особый удел. Тут выяснилось, что у короля нет таких сумм в наличности. Тогда «рыцарство» забыло о М. Мнишек и выразило готовность получить 5 миллионов злотых с королевских имений в Речи Посполитой, а все остальное с Северщины. Когда и это предложение было отклонено, наемники согласились получить плату только за три квартала: за два последних, которые они служили у самозванца, и один новый — у короля. Все остальное они рассчитывали получить с Северской земли. И на это предложение «рыцарство» получило отказ. Наемники поняли, что известия об огромных суммах у Сигизмунда III — не более чем слухи и что король не в состоянии компенсировать им долги самозванца. Но о том, чтобы отказаться от «заслуженного», они не хотели и слышать. Переговоры явно зашли в тупик[2204]. X. Збражский под прикрытием переговоров с войском тайно стал договариваться с командирами наиболее боеспособных тушинских отрядов о их поступлении на королевскую службу. Тайное тут же стало явным. Взаимные подозрения между солдатами умножились. Ситуация в наемном войске накалилась до предела[2205].