Как уже отмечалось, рост мануфактуры в рамках всей Европы сопровождался значительно более интенсивным ее развитием в наиболее мощной раннебуржуазной стране — Англии. Это вело к ускорению концентрации мануфактурного производства, происходившему под прямым воздействием сосредоточения в руках английской буржуазии большей части европейской внешней торговли и, в свою очередь, усиливавшему британское коммерческое преобладание. Уже к началу XVIII в. заметно изменился характер английской торговли, причем в последующие десятилетия эти сдвиги стали еще более значительными. При общем росте экспорта вывоз сукна, ранее являвшийся почти единственной крупной статьей экспорта, теперь составлял только половину объема экспорта, тогда как другая часть включала полотняные материи (их вывоз вырос с 1,7 млн ярдов в 1710 г. до 11,2 млн в 1750 г.), хлопчатобумажные ткани, изделия из металла, а также реэкспортируемые колониальные товары. Резко увеличилось значение колониальных рынков. Если в 1700–1701 гг. на американский рынок шло 10 %, то. в 1772–1773 гг. — 37 % британского экспорта. Роль привилегированных торговых компаний заметно пошла на убыль, хотя они почти полностью сохраняли свои позиции в торговле с некоторыми странами Азии.

Главным европейским перевалочным пунктом в заморской торговле стал Лондон. Английская столица сменила в этой роли голландский порт Амстердам. К началу XVIII в. положение Голландии было в корне подорвано развитием английских мануфактур, далеко превзошедших голландские, и ростом британского торгового флота, который благодаря навигационным актам приобрел фактическую монополию на вывоз британских изделий. Английский торговый флот, насчитывавший в 1702 г. 3300 судов общим водоизмещением в 260 тыс. т, в 1764 г. включал уже 8100 судов водоизмещением в 590 тыс. т. Интересно отметить, что к 1775 г. примерно треть британского торгового флота была построена на верфях в ее колониальных владениях. В колониях других стран судостроение не получило развития.

Следует сказать, что Лондон, заняв ведущее место в заморской торговле, не приобрел монопольного положения, которое прежде принадлежало Амстердаму. С Лондоном делили роль центров заморской торговли сохранявший какую-то долю былого значения Амстердам, Бордо, Гамбург и даже Лиссабон.

Серединные десятилетия XVIII в. были переломными в том смысле, что торговое преобладание Англии на мировом рынке, способствуя созданию основ английской промышленной гегемонии и превратившись в мощный фактор перехода от мануфактурного к фабричному производству, в свою очередь, стало подкрепляться ее промышленным превосходством. В результате в Англии — и, видимо, только в ней — в самый канун промышленной революции мануфактура не могла уже удовлетворять растущий спрос. В других странах развитие мануфактуры тормозилось узостью как внутреннего, так и доступной части мирового рынка.