В октябре 1739 г. вспыхнула война Англии против Испании, по существу же против попыток Мадрида воспрепятствовать развитию английской контрабандной торговли с его испанскими колониями. В 40-е годы, после почти 30-летнего перерыва, войны в Западной Европе снова, как при Людовике XIV, развертывались под знаком борьбы между Англией и Францией за торговое и колониальное преобладание. Однако они происходили, как уже отмечалось выше, в условиях изменившегося баланса сил в Европе, прежде всего резкого усиления удельного веса России, а также выдвижения Пруссии в ряды первоклассных держав, что делало нереальной перспективу установления французской гегемонии, несмотря на восстановление союза между обоими бурбонскими дворами. Австро-прусский дуализм возник и получил развитие на фоне англо-французской борьбы за гегемонию. Если Австрия устанавливала союзнические отношения с Англией, Пруссия обращала свои взоры к Франции. В другом случае Вена выступала союзником Франции, а Пруссия становилась на сторону Англии. Инициатива этих изменений могла принадлежать как Вене, так и Берлину или же исходить от Парижа либо Лондона, но неизменно Австрия и Пруссия находились в противоположных лагерях. Переплетение англофранцузского противоборства и австро-прусского соперничества имело далеко идущие последствия для Германии. Оно постоянно превращало ее в главный театр военных действий, вместе с тем в какой-то степени ограничивая возможности аннексий Францией значительных кусков германской территории.

Непосредственным поводом к новому туру войн в 40-е годы послужили ослабление Австрии после ряда предшествовавших конфликтов и непризнание Прагматической санкции многими европейскими странами, которое ставило под вопрос само существование разнородных наследственных владений Габсбургов в качестве единого государства. Этот вопрос был поставлен в повестку дня европейской политики после кончины в 1740 г. императора Карла VI, которой предшествовало за несколько месяцев вступление на прусский престол Фридриха II. Карл VI умер в октябре 1740 г. Воспитанная иезуитами и слабо подготовленная к роли правительницы обширного конгломерата владений Габсбургского дома, Мария Терезия, несмотря на это, проявила себя проницательным и энергичным политиком, не в пример своему меломану-отцу, проглядевшему за своими музыкальными увлечениями падение боеспособности армии и расстройство финансов.

Прусский «король-философ», учитывая сложность положения, в котором находилась Мария Терезия, и надеясь на превосходство своих тщательно вымуштрованных войск, под предлогом восстановления старых и более чем зыбких «прав» прусской короны на Силезию, вторгся в эту австрийскую провинцию. Это вторжение было подготовлено всем ходом событий в Центральной Европе. Возвышение Пруссии до положения, почти равного по силе Империи, доводило до крайности раскол Германии. Вместе с тем, дальнейшее усиление Пруссии было невозможно без прямого столкновения с Австрией и серьезного изменения сил в рамках уже не только Германии, но и всей Европы. Достичь прочного успеха в борьбе против Австрии, которая всегда могла найти себе сильного союзника, было невозможно для Пруссии без помощи хотя бы одной из наиболее сильных европейских держав — Франции, России или Англии (поддержка последней могла выражаться главным образом в форме субсидий). Наиболее логичным было первоначально использовать помощь традиционного соперника императора — Франции, и Фридрих II прежде всего и обратился со своими предложениями к Версальскому двору. Менее всего при этом его смущали какие-либо соображения о германских национальных интересах. Фридрих видел в Германии — как и в Польше — лишь территорию для завоевания, при котором приходится часть добычи уделять другим. «Я, кажется, сыграю Вам на руку; если ко мне придут козыри, мы поделимся», — заметил король французскому послу, отправляясь на завоевание Силезии.