Таким образом, развитие мануфактуры в Англии не только было тесно связано, но в определенном смысле стало прямым следствием продолжавшегося аграрного передела, принявшего в XVIII в. форму «парламентских огораживаний». Это легализованное массовое обезземеливание английского крестьянства не только обеспечивало мануфактуру дешевой рабочей силой, но и было наиболее ярким проявлением того процесса смены мелкокрестьянского хозяйства капиталистическими формами сельскохозяйственного и промышленного производства, которому принадлежало будущее.

Можно ли, однако, говорить об общеевропейском характере кризиса феодализма, если известно, что в странах к востоку от Эльбы феодальные отношения именно в XVII в. приняли наиболее жестокий характер крепостничества? Для объективной оценки того, что произошло к востоку от Эльбы, необходимо совершить небольшой экскурс в экономическую историю феодализма. Известно, что элементы «кризиса феодализма» проявились в Европе уже в XIV—XV вв., еще в условиях простого товарного производства. Однако в действительности в этом случае шла речь всего лишь о кризисе сеньориальной формы феодального присвоения, а вовсе не о кризисе феодализма как общественного строя. Вызванное развитием товарности сельского хозяйства стремление сеньоров к увеличению доходов в условиях происшедшего в предшествующий период укрепления экономических и в известном смысле юридических оснований крестьянского хозяйства требовало введения в действие новых рычагов внеэкономического принуждения. Только политическая централизация и в конечном счете утверждение абсолютизма смогли подключить к источникам, питавшим феодальную систему, наряду с сеньориальными рентами налоги и доходы, приносимые политикой меркантилизма — покровительства капиталистическому укладу. На этом фундаменте зиждилась восходящая фаза абсолютизма. Однако в XVII–XVIII вв. в общеевропейском масштабе абсолютизм вступил в свою нисходящую фазу. Идея «государственной целесообразности» не могла больше оправдывать в глазах подданных гнет этой государственности, разорявшей поборами деревню и все больше стеснявшей своими регламентами и препонами деятельность буржуазии.

На этом историческом переломе в различных регионах проявились признаки назревающего общественного кризиса. В каждом регионе и стране конкретные причины этого кризиса и формы, в которые он выливался, были различными. В одних случаях они свидетельствовали лишь о кризисе данной политической формы феодализма, а в других — о кризисе феодализма как экономической системы. В целом же они говорили об общеевропейском характере кризиса, охватившего все области жизни начиная с экономики и кончая традиционным общественным сознанием.