— Он мне не сказал, куда уезжает.

— Вот те на!.. Молча собрал вещички и укатил?

— Мы поругались, и он ушел из дома.

— Вот не дорожите мужиками-то, нервы им треплете! А он сейчас, может, в реакторе сгорает, — пошутил в своем стиле Алексей. — Таких, как он, со всего завода от силы человек с пяток набралось… Со стержнем мужик! Уважаю, но не разделяю.

Он махнул рукой, попрощавшись, и воротился на дорогу, продолжая свой прерванный разговором путь домой, к семье, к детям.

Панарова стояла не двигаясь, забыв о ведре с водой.

Значит, он поехал умирать. Не ушел к любовнице наслаждаться счастьем в новой семье, а решил погибнуть вдали от них… Не бесчувственный эгоист без сердца, наплевавший ей в душу и вытерший с безразличным видом об нее ноги, а раскаивающийся грешник, положивший себе жизнью искупить вину.

Это многое меняло, но что из этого следовало?.. Чувствует вину — значит, не совсем потерянный человек. Виноват — пускай искупает. Только ей-то от его искупления не легче! Сам для себя, свою душу облегчает, выматывает… Ничего это не меняет. Его жизнь принадлежит ему, пусть сам ею распоряжается, как хочет…

Лето подошло к концу, успев напоследок обрушить еще одно злоключение на покрытую радиоактивной мглой страну. Гибель сотен людей при столкновении двух кораблей, нелепые смерти по чистой случайности, по стечению обстоятельств, каковых не должно было произойти, будь в мире всемогущий благой бог, потрясала своей чуждостью разумному миру с царящим логосом в его средоточии.

«Верно говорю, этот год — последний для отчизны нашей, — пророчествовал на таблетках «Элениума» с водкой Архипыч. — Исчезнем все, от мала до велика… Придут вместо нас другие, чужие… Уж пробуждаются от векового сна, уж шарят рукой алчущей во мгле, ища сына человеческого извести в жертву Ваалам своим ненасытным…»

— Ложись спать уже, Архипыч!.. Донял ты всех со своими валами, — сонно проворчала бабушка, грузно поворотившись в кровати на бок…

…Новый учебный год начался для Алеши успешно. Софья Пантелеевна воспылала амбициями добиться звания лучшего пионерского отряда для своего класса, и председатель совета был тем рычагом в ее руках, которым она намеревалась перевернуть косные представления, что лучшие отряды должны непременно иметь в номере класса литеру «А» или, на худой конец, «Б».

Тимуровское движение, десяток одиноких бабушек, неподдельно радовавшихся звонкоголосой помощи пионеров, сбор металлолома и макулатуры, поголовная запись в члены организаций с не всегда понятным посланием, но с ясно высчитанными взносами, тематические классные часы по кропотливым сценариям Алеши, регулярные статьи в стенгазету, доклады на заседаниях совета дружины — внеклассная общественная работа поглотила Панарова. Он едва успевал делать домашние задания.