Японское правительство явно втягивало Советский Союз в дискуссию по обоим вопросам. Эта встреча проходила накануне визита Молотова в Берлин, где советское руководство намеревалось поставить перед Гитлером и Риббентропом вопрос о новом разграничении интересов, в том числе и в связи с созданием тройственного пакта. Не совсем ясно, была ли инициатива японских властей их собственной или это был совместный германо-японский зондаж накануне берлинских переговоров. Но в любом случае Молотов не хотел раскрывать карт, и обсуждение вопроса пока не получило продолжения.

18 ноября после возвращения из Берлина Молотов пригласил японского посла. Советский нарком сослался на свои разговоры с Риббентропом; теперь советская сторона действительно убеждена в том, что Япония готова пойти на широкое движение в пользу улучшения отношений с Советским Союзом. Обращаясь к идее пакта о ненападении, Молотов упомянул о том, что, подобно договору с Германией, Советский Союз естественно связывает его заключение с возвращением таких утерянных ранее Россией территорий, как Южный Сахалин, Курильские острова (на данном этапе, по словам Молотова, можно было бы говорить по крайней мере о продаже Японией некоторой группы Курильских островов). И если Япония готова к рассмотрению этих вопросов, то возможен и пакт о ненападении, а если нет, то советская сторона предлагала вернуться к идее пакта о нейтралитете. При этом Молотов назвал важным условием ликвидацию японских нефтяной и угольной концессий и передачу имущества концессионных предприятий в собственность Советского Союза. СССР был согласен на компенсацию за это и на поставки нефти Японии в течение пяти лет (около 100 тыс. т ежегодно). Татекава уклонился от обсуждения территориальных вопросов, но высказался за увеличение советских поставок нефти до 200 тыс. т ежегодно[1045].

Состоявшаяся через три дня встреча Молотова с Татекавой явилась как бы продолжением предыдущей. Главной темой разговора стало упоминание Молотовым на прошлой встрече вопроса о возврате СССР утерянных ранее территорий. Но японский посол сразу же заявил, что проект протокола о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине совершенно неприемлем. Вместо этого Япония предложила Советскому Союзу продать Японии Северный Сахалин и тем самым положить конец спорам. Далее японский посол обосновывал права Японии на Сахалин, обращаясь к историческим прецедентам.

Молотов в ответ напомнил о советско-германском пакте, который позволил СССР вернуть утраченные ранее территории. Но Татекава заметил, что это был возврат за счет третьих держав, а не Германии, и это в корне отличается от требований к Японии. Татекава даже сослался на пример продажи Аляски, которая сгладила споры и разногласия между двумя странами. Молотов жестко отпарировал, что о продаже Северного Сахалина не может быть и речи, скорее, в СССР нашлись бы покупатели на Южный Сахалин. Он намекнул, что, передав часть Курильских островов, Япония получила бы свободу рук для действий на юге, ибо, «как известно, Германия, заключив с СССР пакт о ненападении и обеспечив себе тыл, добилась на западе больших успехов»[1046]. Молотов снова отметил актуальность вопроса о ликвидации нефтяной и угольной концессий.