— А где та армия? Ты за последние три дня хоть одного психа видел?

Сергей молчал, ожидая продолжения.

— Короче, я сам всего не знаю, но Влад, зная о подставе, отозвал своих психов в Озерный, тем самым расчистив Ивану дорогу. Ведьма, посыльная Влада, что отиралась у Егорыча, передала мне весточку от своего хозяина. И знаешь, что в ней было?

— Естественно просьба убрать Безродного.

— Ха! Как бы ни так. Там была просьба обеспечить мастеру безопасный путь.

— Бред какой-то, — удивился Сергей. — Зачем это Владу?

— Не знаю. Может из любопытства. Может для вербовки. Я должен был отпустить его с Богом, но как ты помнишь, решил по — иному. И черт же меня дернул связаться с этим Иваном, мать его Обитель.

— Ладно, с этим понятно, что нихрена не понятно, — задумчиво протянул Сергей. — Ты мне Паша вот, что скажи: почему ты так уверен, что Влад примет нашу банду?

— Все из той же весточки, — просто ответил он и зажмурился от боли. — Влад будто знал, что с нами будет. Мол, милости просим, если что.

* * *

Низко висящие над кромкой леса облака, на фоне светлеющего неба вобрали в себя весь свинец уходящей ночи. Звезды поблекли, и свет царственно восходящей в свои владения зари подкрасили облака вишневым цветом. Оттенок свежей крови быстро сошел на нет, сменился розовым, а после облака и вовсе стали напоминать комки невесомого, нежного крема, что зацепился за верхушки качающихся тощих елей.

из-за их зеленого частокола в небо взмыла темная точка. Она покружилась над лесом, сменила траекторию и направилась к растелившемуся серому полотну, которым на фоне алой зари казалась выгоревшая степь. Сделав несколько витков над буйством иссохших разнотравий, точка вновь изменила направление, и стала увеличиваться в размерах.

Расправленные, перепончатые крылья трепало на ветру, острая, змеиная головка на длинной тонкой шее, вытянулась словно стрела. Она была устремлена в сторону опустевшего поселка. Не растрачивая понапрасну силы, аспид расслабился и оседлал восходящие потоки. Чуткий слух не улавливал ничего, кроме свиста ветра рассекаемого крыльями и мелкой заостренной чешуей. Маленькие, зоркие глазки не замечали ничего кроме волн, гонимых ветром по поверхности выжженной степи. Ни зайца, ни суслика, не едва различимой в разнотравьях, глупой куропатки. Змей посчитал, что зря он выбрал это место для охоты. Мертвый, опустевший пейзаж.

Он уж хотел сворачивать обратно, пролететь перелесок, и попытать счастья над таким же пожухшим морем с той стороны перелеска, как почуял едва уловимый запах дыма. Его мать часто приносила вкусную, пахнущую дымом еду, и теперь этот запах у него ассоциировался с пищей. Где дым, там зачастую можно было раздобыть мясо погибших от безжалостной стихии жертв, или же найти обиталища двуногих, вокруг которых всегда было в достатке всяких мелких животных. Ну, или как совсем недавно, умыкнуть какую — нибудь вкуснятину из — под носа зазевавшихся людей, которые редко смотрят вверх, забывая, что жизнь кипит не только на земле, но и в небе.