Пока вялые огоньки пытались взобраться по трухлявым полешкам, мастер подошел к лесавке. Она была бледна, но выглядела вполне сносно. Иван присел и протянул к ней руку.

Полынь отшатнулась.

— Тихо — тихо, — успокаивающе обратился он к ней. — Я просто хочу проверить температуру.

— Что случилось? — испуганно посмотрела она на охотника. — Я не понимаю. Со мной что-то не так.

— Тебя ранил мозголом, — вкрадчивым тоном стал пояснять Иван.

— Я помню. Плохо, но помню. Но больше не помню ничего.

— Он отравил тебя. Ты чуть не умерла.

— Зачем? — подавленно смотря, спросила она.

— Что — бы съесть потом, — пожал плечами мастер.

— Нет, — перебила она. — Зачем вы меня спасли?

— В смысле, — не понял Иван. — Мы своих в беде не бросаем.

— Я не ваша. Я не человек.

— Ты с нами, ты наш друг. Понимаешь?

— Что вы сделали? Что со мной? Во мне… во мне что-то чужое. Я не понимаю. Я чувствую это.

— Мы влили в тебя кровь Юры.

— Зачем? — чуть слышно прошептала она. — Зачем — зачем — зачем… — отвернув от мастера свою медную головку, стала твердить она.

— Чтобы ты не умерла, — растерянный ее странным поведением ответил Иван, но Полынь отрешенно продолжала твердить свое «зачем».

Он был в растерянности. Мастер стал опасаться за воинственную ранее, но такую отрешенную и нелюдимую сейчас лесавку. Попытался снова обратить на себя ее внимание, но она его не слушала. Она смолкла и уставилась опустевшим взглядом в одну точку.

Не повредил ли яд ее разум? Или человеческая кровь сделала, с ней что-то не, то.

Мастер, оглядываясь, направился к колдуньям, что увлеченно наблюдали за тем, как Юра пытается отцепить от себя летучего гада.