— Я не знаю, — опустила плечи лесавка и снова взглянула на Юру.

— Эх, сестричка.

— А зачем осталась ты? — Крапивка озорно заулыбалась, искоса поглядывая на Ивана. — Иван, ведь тоже не свободен, — напомнила Полынь. — По крайней мере, он, как и Юра себя в этом крепко убедил.

— Нравится он мне, — вздохнула лесавка. — А если мертва его женщина, то я буду рядом, — она слегка прикусила угол своей алой губы, смотря как Иван, жестикулировал руками пред Хмыком, а после расправил широкие плечи и крепко потянулся. — И утешу как смогу.

— Крапивка — Крапивка, — покачала головой Полынь. — А ты все о своем.

Аспид и пес снова начали потасовку, походя, опрокинув подмастерье на спину. Юра поднялся и с перекошенным от боли лицом стал осаждать, и журить хулиганов.

Полынь, не оборачиваясь, закрыла глаза, будто прислушалась к чему-то.

— У него на душе смута. Его терзает боль. Хочет он того или нет, я нужна ему.

— Иди, — с улыбкой подтолкнула ее Крапивка.

Пес, обидевшись на то, что его отругали, отвернулся в сторону и обиженно сопел. Аспид напротив, победно воздел голову вверх и потряхивал воротником.

— И без вас хреново, — хмуро бубнил подмастерье. — Чего вы сцепились? Дружить нужно, мы все в одной связке, а вы дурите. — Он мельком взглянул на направляющуюся к нему лесавку. — Вон Полынь идет, ща она вам задаст, хулиганье.

Полынь остановилась напротив Юры. Не обронив ни слова она, стала пристально смотреть ему в глаза. На ее плечо с козырька струйкой стекала вода, расплываясь темным пятном по рукаву камзола, но лесавка этого не замечала.

— Не стой под дождем, — попросил парень, отведя глаза.

— Что с тобой? — ступив под укрытие козырька, спросила Полынь, протягивая руку к его голове, но Юра увильнул из — под ладони. — Я не понимаю. Почему ты злишься? Что я сделала не так? — решив не таиться, в лоб спросила она.

Юра посмотрел на ее печальное личико, в исполненные влагой глаза, открыл рот, но лишь тяжело выдохнул не найдя что сказать. Собственно, а что он мог сказать? Ведь злился он не столько на нее, сколько на себя.

— Я не злюсь, — слегка улыбнувшись, наконец, ответил парень. — Не на тебя. Я просто устал.

— Я не верю. Я все чувствую, Юра.

— Не бери в голову, — хотел снова улыбнуться он, но от боли, стрельнувшей в плечо вышла просто косая ухмылка.

Она не ответила. На пышные, длинные ресницы набежала кристальная слеза, сорвавшись вниз она, расплескалась на носке его ботинка.

— Полынь, что ты, — вскочил на ноги Юра, от чего аспид сбежал по ступеням и взмыл в небо. — Правда, ты не при чем. Рана эта, усталость, и все такое… — успокаивал он расстроенную лесавку, поглаживая ее по плечу.