— Настенька, — приостановил он ее за локоток. — Это ты меня прости, милая. Я очень соскучился. Ты не представляешь, как мне было без тебя одиноко.

Ковырялов обнял ее за талию, прижал к себе и потянулся за поцелуем. Она не стала сопротивляться и играть в обиду. Колдунья целовала его так жадно, горячо и неистово, что мужчина загорелся желанием схватить ее, сорвать одежду и уложить прямо на разбросанных, исписанных листах, захламивших весь стол.

Увлекаясь, он стал воплощать желаемое в действительность. Затрещали пуговки на ее камзоле. Одна из них звонко ударилась о пол и покатилась под стол, на который профессор усадил Настю.

Он целовал нежную шею, запустив руку в ее декольте, а колдунья опускалась на ворох бумаг, увлекая разгоряченного мужчину за собой. Она тихо стонала и довольно мурчала, вздрагивая всем телом от каждого жадного поцелуя.

Изголодавшийся профессор напирал все сильней. Белый халат полетел на пол. Настал черед рубашки. Девушка помогла расстегнуть непослушные пуговки, и пока он возился с запонками, провела ноготками по покрытой седеющими волосами груди.

— Ты весь мой, — игриво проворковала колдунья.

— Весь твой, — в горячке отвечал он, сбросив с себя рубашку, и принялся расстегивать ремень.

— Ты отдашь мне всего себя, — томно продолжала она. — Ты отдашь мне все…

— Я отдам тебе все, моя сладкая, — отвечал профессор, справившись с непослушной бляшкой ремня.

Настя с силой оттолкнула его, да так, что он спиной натолкнулся на стойку с компьютерами. Профессор с растерянным видом посмотрел в ее полные торжества глаза. Он зацепил клавиатуру. Раздался звон, из колонки у компьютера.

На дисплее появилась желтая папка с надписью «новый год 2045».

— Что это? — не понял он, щелкнув по клавише.

Из папки на дисплей посыпались изображения улыбчивых людей, незнакомых построек, засыпанных снегом, елки с блестящими игрушками, фотографии салютов.

— Настя, а где данные? Это что? — ткнул профессор в одну из фотографий.

— Это все, Владик, — недобро ухмыльнулась колдунья. — Отдавай, что обещал.

Она оттолкнулась от стола, и протянула к нему руку.

Ковырялову показалось, будто нечто оторвалось у него в груди и подалось к колдунье, тело сковало, а разум помутился. Он перестал, что — либо соображать, взгляд отупел, а челюсть обвисла, и из уголка губ, показалась тягучая слюна.

— Поигрался и хватит, — улыбнулась Настя, забирая у него способности и остатки сил. — А теперь садись и работай, — указала она на вращающееся кресло у пульта.

Застегивая пуговки на декольте, она с ухмылкой смотрела как профессор послушно сел за пульт, и, щелкая по клавишам, стал набирать бессмысленный набор букв.