Захария ещё продолжал говорить, но его блуждающий, рассеяный взгляд ясно показывал мне, что собственные его мысли стали бродить совсем в другом направлении, а значит, есть вероятность не просто перемены темы, но как бы «переключения» её на другой регистр, что всегда чрезвычайно увлекало меня в наших беседах.

—

Вы помните Петра? – спросил Захария. – Он ещё был летом на дне рождения Сонечки, организованном в память о ней.

—

Конечно, помню. Такой симпатичный молодой человек, лохматый, в очках…

—

Между прочим, – перебил меня Захария, – этот лохматый молодой человек – один из тех немногих физиков, что могут без стыда произносить слово «Бог» и одновременно утверждать, что Мир подобен сложной компьютерной игре Творца и создан с помощью уникальной матрицы… И ещё что-то в этом роде. Но сейчас я хочу поведать вам о другом. У этого симпатичного молодого человека есть не менее симпатичная теория, и заключается она, если я правильно запомнил, в следующем. Строго говоря, она имеет отношение ко всему на свете, в том числе и к нашему с вами предыдущему разговору.

Захария мог этого и не пояснять, – я и так уже слушал его с обострённым вниманием.

—

Пётр говорит о прогнозах, – продолжал Захария. – доказательно излагая факты «прорастания» их на любом материале, неважно, науки, мифа или искусства – при условии, что авторы способны учитывать важнейшие социальные вызовы и, разумеется, новейшие исследования в выбранной области. Естественно, у него есть научные работы, где всё изложено так, как принято среди специалистов. Меня же интересует всего лишь несколько идей, которые на мой гуманитарный взгляд могут быть с успехом приложимы как к жизни, так и к искусству. Надеюсь сейчас заинтересовать ими и вас.

Захария поддразнивал меня, но я и сам охотно шёл ему навстречу.

—