Так я размышлял, зная, что конца этому не предвидится, но ещё не зная, что большая часть этих мыслей вскоре получит неожиданное продолжение от Петра (того самого физика-ядерщика, которого я отметил уже прошлым летом на дне рождения Сонечки). Сейчас мы гуляли с ним в Петербурге, ранней весной, по набережной реки Мойки, после заседания клуба путешественников, посвящённого небезынтересной для нас теме: «Планетарное сознание и космическое видение мира на грани тысячелетий». Пригласили нас туда наши новые друзья, ученые-подвижники, родившиеся в Ханты-Мансийском крае, получившие образование, а потом и работу в СанктПетербурге, объехавшие полмира с пропагандой результатов многолетних исследований Северного космизма, особой цивилизации Севера и северных народов.

По-моему, им удалось заразить слушателей своими проектами и поэтически-преданным к ним отношением, убедить в том, что Север и северяне воплощают в себе «не только лёд и тьму полярной ночи, но и свет, и тепло недр, …бесконечные просторы энергии и особой информации», а также Мудрость выживания в экстремальных условиях и силу Духа «в преодолении панических страхов людей, проникнутых ужасами разрушения нашего хрупкого мира и бесконечными ожиданиями “конца света”». По крайней мере, мы с Петром сразу пошли записываться в их группу, отправляющуюся на этот раз на Крайний Север. Не так давно я не поехал в Египет (по понятным причинам), и вот теперь судьба предлагала мне ещё один шанс – и какой!

Однако Север и северяне, со всей их привлекательностью и мечтой о «новом тысячелетии как о тысячелетии Севера», – это то, что ещё предстояло нам пережить (если всё должным образом «сложится»), а пока я с интересом вслушивался в то, что говорил Пётр.

– В своё время, – Пётр размеренно шагал по мостовой, с близоруким прищуром глядя на яркое, холодное мартовское солнце, явно не желающее смягчать прохладу ветра, дующего с залива и свободно разгуливающего по улицам города, вдоль рек и каналов, – когдато, – продолжал Пётр, – мне очень много дало открытие эзотеризма в Христианском учении, главным образом в Новом Завете и Откровении ап. Иоанна.

Следует отметить, что в отличие от меня Пётр глубоко и давно занимался этими вопросами.

– Сколь бы образованным, – говорил далее Пётр, – в привычном значении слова, ни был человек, ему не понять Евангелий без особых на то Знаний, которыми овладевают ученики в специально создаваемых для этого условиях. Не случайно разные люди обнаруживают в Четвероевангелии разные смыслы. Более того, каждый отдельный человек по мере изменения уровня своего сознания и состояния души также извлекает из него разные смыслы. В результате и Царство Небесное, и Страшный суд, и Страстная неделя – у каждого свои.