— Если у нас появится этот ребенок? — Он отстранился и взглянул мне в лицо, взгляд его помрачнел. — Да не может быть и речи о другом!

Я почувствовала, что надо сбавить обороты.

— Меня волнует, как все изменится в нашей жизни.

— Ну конечно изменится. Мы же говорим о ребенке, Берил. Чудесный маленький мальчик или девочка, который станет для нас всем на свете, он будет самым важным в нашей жизни.

В его голосе звучала столь явная настойчивость, что это окончательно выбило меня из колеи. Он не хотел понимать, что сама мысль бросить дело, составляющее смысл моей жизни, меня ужасает. Конечно, есть женщины, которые безропотно и даже с радостью посвящают себя домашним обязанностям, заботам о муже и детях. Некоторые просто жаждут оказаться на этом месте, но только не я. Я с детства не была приучена к подобному существованию, у меня не было такой жизни. Откуда мне взять желание всем этим заниматься?

— Я уверен, ты научишься и станешь хорошей мамой, — произнес он, так и не дождавшись от меня ответа. — Всему можно научиться.

— Надеюсь, ты прав.

Я закрыла глаза и положила руку ему на грудь. Под скользкими пуговицами пижамы и прекрасно выделанным мягким верхом я почувствовала подкладку, настолько прочно и жестко вставленную, что пробиться через нее было невозможно. То же самое я подумала и о Мэнсфилде.

Глава 50

Глава 50

Вокруг только и было разговоров, что о королевском визите. Об этом трубили все газеты. Подробно описывалось, как станцию в Найроби разукрасили розами и приветственными плакатами. Множество флагов развевалось на ветру. Толпы подданных со всех уголков страны, разодетые в яркие платья и торжественные головные уборы, фески, токи и бархатные туфли, собрались приветствовать двух молодых принцев. Наш новый губернатор, сэр Эдвард Григ, прокричал в мегафон речь, а затем наследника и его брата повезли в правительственную резиденцию, расположенную на холме, чтобы дать первый из бесчисленных приемов и праздников, намеченных на эти дни.

В течение месяца каждая белая женщина по всей Кении только и занималась тем, что репетировала реверансы перед зеркалом и ломала голову над вечной проблемой — что надеть. Это была своего рода демонстрация титулов. Все, кто только мог, вспоминали свои звания и благородные корни — баронеты всех мастей, первый или третий граф чего угодно старались показаться в самом лучшем виде.

Я была на четвертом месяце беременности и слишком озабочена собственными проблемами, чтобы следить за событиями и поддаваться общей суете. Я вообще предпочла бы не делиться ни с кем своими новостями. К этому моменту мне уже приходилось носить свободные блузки и юбки — и это с моим-то вечным пристрастием к брюкам. Мне это казалось единственным решением, чтобы как можно дольше скрывать свое состояние. Однако Мэнсфилд настаивал, чтобы мы везде присутствовали.