– Кажется, он сломался.

Я нажимаю кнопку открыть двери. Еще раз. Чувствую, как внутри свивается клаустрофобия, будто само тело держит меня в ловушке. Но тут лифт приходит в движение. Он медленно, со скрежетом поднимается на второй этаж и останавливается, открывает двери. Когда становится ясно, что никто не войдет, лифт едет дальше и поднимается еще на один этаж. Снова следуют остановка и бесконечное ожидание.

– Наверное, какой-то ребенок нажал на каждую кнопку, – говорю я.

– Сегодня шаббат, – отвечает женщина.

– Да вы издеваетесь. – Оказывается, я попала в лифт для шаббата, который останавливается на каждом этаже. – У меня нет времени на этот бред.

Женщина смотрит на меня так, будто я чумная. Отодвигается.

– Простите, – смущаюсь я. – Я не хотела… – Мне становится тяжело дышать. – Вы не понимаете. Мне нельзя опаздывать. Моя сестра умирает.

Женщина смотрит в потолок, презрительно сжав губы.

Я всегда считала себя толерантным человеком. Однако сейчас, когда на кону стоит не наказание за то, что включила свет, а возможность успеть попрощаться с моей прекрасной сестрой – залезть к ней в больничную койку, обнять ее, рассказать ей, кто порвал ее плакат с Бобби Шерманом, рассмешить в последний раз, – сейчас я чувствую исключительно гнев на глупость всех религий. Я закрываю глаза и молюсь Богу, в которого не верю, чтобы Анна дождалась меня. Мне нужно рассказать ей, что я сделала.

Книга четвертая Это лето

Книга четвертая

Это лето

29

29

Шесть недель назад. 19 июня, Бэквуд

Каждое утро на даче, пока Питер с детьми спят, я подметаю пол, собираю пыль, песок и насекомых в аккуратные кучки, которые потом одну за другой перемещаю в совок, прежде чем вытряхнуть все под ближайший куст. И каждое утро в этот момент я думаю об Анне. Мимолетная мысль. Не столько воспоминание, сколько фиксирование едва заметного, но неизгладимого следа, частицы ее, живущей во мне. Анна научила меня подметать, когда мне было семь. «Не так, тупица! – кричала она мне с веранды, когда я в комнате размахивала метлой, как маятником, поднимая тучи пыли. – Нужно аккуратно водить ею близко к полу. Сделать много маленьких кучек. Мести к себе. А иначе вот что получается».

Сегодня утром, когда я ставлю метлу на место между холодильником и стеной кладовки, она соскальзывает и падает в затянутый паутиной проем за холодильником. Я вздыхаю, зная, что мне не остается ничего иного, как лезть за ней в полную пауков темноту. Мама всегда убирается на даче перед нашим приездом, но только в тех местах, которые хорошо видно. Вчера, когда мы приехали сюда на лето, первым, что заметила Мэдди, было огромное мышиное гнездо на балке над полками в кладовке.