Мама стоит на стремянке и расставляет книги на полках в алфавитном порядке.

– О, хорошо, – говорит она. – Можешь помочь мне с секцией поэзии.

Сняв с полки стопку книг, она протягивает мне.

– Питер опаздывает. – Я сажусь на пол и начинаю сортировать книги. – Примо Леви считать за поэта?

– Никогда не могла решить. Положи его пока в философию.

Я беру верхнюю книгу в стопке – «Сборник стихотворений Дуайта Бёрка» – и открываю ее. На форзаце – поблекшее посвящение, размашисто написанное от руки синей перьевой ручкой: «Девочкам Генри, которые милее пахизандры, в надежде, что ваша жизнь будет наполнена поэзией и огнем. С любовью, Дуайт».

– Это моя книга.

Мама оглядывается со стремянки.

– Я так понимаю, это ваша с Анной книга.

– Ты права. Надо ей переслать.

– Пусть лучше хранится здесь. Сейчас она, наверное, стоит целое состояние – первое издание стихов Бёрка с его подписью. Джереми захочет ее продать.

Сзади на обложке напечатана выцветшая черно-белая фотография Дуайта Бёрка в пиджаке из жатого ситца и бабочке в горошек. На лице у него то же доброе выражение приятного белого англо-саксонского протестанта, которое я помню из детства.

– Он был хорошим человеком, – говорю я.

– Такая трагедия, – отвечает мама.

– Он носил лоферы с отверстиями для монеток и действительно клал в них монетки. Нужно написать Нэнси.

– Твой папа всегда думал, что он голубой.

После того как Дуайт Бёрк утонул, несколько лет ходили слухи, что на самом деле он покончил с собой, что Картер Эш, человек, к которому он поехал вернуть книгу в тот весенний день, когда мы с папой забирали коробки, был его любовником. Что Бёрк, ревностный католик, не выдержал чувства вины и стыда. Папа утверждал, что эти слухи – неправда. Одежда Бёрка была найдена аккуратно сложенной на берегу Гудзона – все, кроме трусов, которые были на нем, когда его вытащили из воды. «Если он собирался утопиться, – рассуждал папа, – зачем оставлять трусы? Дуайт хотел бы уйти из жизни в том же виде, в каком и пришел в нее. Он же был поэтом. Он любил симметрию».

– Сортировать по автору или по содержанию? – спрашивает мама. В руках у нее книга про Ганди. Она перешла к биографиям.

– По содержанию. Никому нет дела, кто ее написал.

Я открываю сборник, который держу в руках. Стихи в нем живые, необычные, звенящие нежными травами и насекомыми. Когда я пролистываю книгу, на глаза мне попадается одно стихотворение: