— Чего?
— Ну, если всерьез. Даже стыдно немножко. Так же, как и «секс».
— Так же, как и секс? — засмеялась она.
— То есть такие вещи лучше обходить. Даже если они много для тебя значат и в особенности поэтому. Все так и делают, просто из вежливости. Не говорят всерьез.
— Ты так говоришь, будто магия бывает, — сказала она.
Наклонившись к ней, он заговорил чуть более настойчиво.
— Магия бывает разных видов, — сказал он. — Во-первых, иллюзия — ну, как ты сказала, Гудини. Чудотворство, махнешь палочкой, получишь желание — это только в сказках бывает. Но была и другая магия[456], которой занимались на самом деле. Веками. Как-то не верится, что люди столько возились с тем, что даже не работает.
— Вроде договоров с дьяволом? Ведьмовство?
— Нет, — ответил Пирс. — Это бы работало, если бы дьявол действительно существовал и мог помочь. Ты в это веришь?
— До этого я еще не дошла, — вновь засмеявшись, сказала она. — Заклинания?
— Э, — ответил Пирс. — Э. — Он вынул табак и бумагу и начал скручивать папиросу. Слово «магия» трудно произнести, он всегда так думал, стыдясь того, как легко это слово (да и многие другие) может выставить тебя на посмешище, когда говоришь о них совершенно серьезно. Так же, как и секс. — По крайней мере, для заклинаний нужны только люди. Один произносит, на другого оно направлено. Это называется межсубъектная магия.
— Но ей можно и сопротивляться, — сказала она.
— Правильно. Есть множество гораздо более легких путей заставить человека делать то, что он не хочет. Ты можешь отказаться входить в транс, можешь отвергнуть притязания мага, который говорит, что властен над тобой. И если ты действительно сможешь противостоять, все признают, что у мага ни черта не вышло. Он может сделать только одно — воспользоваться своей властью, чтобы узнать тайные струны твоей души, — и тебе уже будет очень трудно сопротивляться.
— Вот оно как.
— В первую очередь он должен понять, каков твой дух, подвержен ли он воздействию магии. А это не о каждом можно сказать.
— Как он узнает?
— Он узнает. Увидит, — ответил Пирс. — На самом деле, — пошла импровизация, раньше он никогда о таком не задумывался, — главная опасность для великого мага состоит в том, что он слишком восприимчив к образам окружающих. Что делает его контроль еще более героическим.
— Хм.
Она, казалось, внимательно слушала, хотя, очень может быть, не его.
— Конечно, нельзя в совершенстве познать душу другого. Поэтому он должен