— Юрочка, вы же талантливы! Необыкновенно талантливы! Но вы негодяй! Ах-ах-ах, какой негодяй, — ахать она очень любила. — Вы что — Казанова? Тратите время на баб, когда еще столько не написано!

В своем беспокойстве за него Любовь Ильинична была всегда права. Дядя Юра отрицать этого не мог, да и не смог бы. Поэтому он — видеть это всегда было очень забавно — покорно выслушивал все тирады и прописные истины, смиренно кивал головой, поддакивал и... продолжал делать все по-своему. Любовь Ильиничну это не обижало. И верно — иначе Домбровский не был бы Домбровским. И другого она его и не признала бы.

Да... Что говорить! Человек она была необыкновенный. И отдавая долг ее беспредельной сердечности, Юрий Осипович посвятил ей, своему верному другу, первое послелагерное издание — роман «Обезьяна приходит за своим черепом». Часть гонорара же перевел ее детям — в компенсацию заботы и внимания, которые он получал в их семье наравне с ними.

Отрывок из газетной статьи

«...Космополиты, гастролеры, приехавшие в Алма-Ата, сумели не только отравить сознание ряда творческих работников Казахстана, но и оставили после себя свою агентуру. Долгое время пребывал в Казахстане тот самый Хазин, которого заклеймил в своем докладе Жданов.

Тогда же развернул свою деятельность и «писатель» Домбровский, едва ли не самая зловещая фигура среди антипатриотов и безродных космополитов, окопавшихся в Алма-Ате.

Какие темы волнуют Домбровского? Это или «топор каменного века» или «смуглая леди» времен Шекспира. Но не только прошлое привлекает этого отщепенца. Последним «трудом» Домбровского является объемистый роман «Обезьяна приходит за своим черепом», под которым, не задумываясь подписался бы фашиствующий писатель Сартар[2].

С циничной откровенностью Домбровский сформулировал свое отношение к нашей действительности:

— Я писатель своеобразный, я не умею писать на советские темы.

Ему не только чужда, ему враждебна советская тема. И это он доказал на деле. Получив от правления Союза писателей командировку в Илийский район и задание написать очерк о колхозниках, рыбаках, Домбровский выехал в колхоз. И действительно... написал очерк. В нем было все — и выжженная солнцем степь, и приключения автора, но не было главного — колхоза советских людей, их самоотверженного труда. Более того, Домбровский не смог припомнить название колхоза, в котором он побывал.

Достоин удивления тот факт, что этому безродному космополиту Домбровскому, не любящему и не знающему советской жизни, был доверен художественный перевод интересного по материалу и замыслу романа С. Муканова «Сыр-Дарья». Срывы и ошибки, которые потянули «Сыр-Дарью» с той вершины, на которой могло оказаться это произведение, — результат творческой, а по существу вредительской помощи, вложенной в этот роман Домбровским...»