Конец жатвы в далеком прошлом знаменовался обрядовым закланием петуха — птицы, связанной с поверьями о плодородии. Об этом говорят образные выражения: «заклахме петела» («мы зарезали петуха») или «изядохме петела» («мы съели петуха»), употреблявшиеся вместо «мы закончили жатву»^{765}. Былое обрядовое жертвоприношение переродилось позднее в праздничный обед, к которому могли подать и петуха и курицу просто в качестве блюда.

День летнего солнцестояния — 24 июня (7 июля) (еньовден, янювден) не во всех областях Болгарии почитался как большой праздник. Наиболее полно его смысл и значение сохранялись в юго-восточной части страны; в центральных, северных и северо-восточных районах некоторые ритуалы праздника были перенесены (за редкими исключениями) на другие дни (георгиев день, новый год).

В Родопах традиционный обряд в сокращенном виде местами исполнялся 24 июня, часть его в некоторых районах перенесена на весну, а в западной Болгарии енев день почти лишен обрядности и часто вовсе не считался праздником^{766}.

Такая картина — следствие переосмысления и неравномерного отмирания обычая, очень древнего и многофункционального. Даже наиболее полный его вариант, зафиксированный во второй половине XIX — начале XX в., не содержит некоторых элементов, о которых сообщают средневековые источники.

Так, например, в Синодике царя Борила (XIII в.), направленном против богомилов (поддерживавших некоторые традиционные обычаи), предаются анафеме эротические обряды — «скверные таинства», «эллинской службе подобные», которые совершались в ночь под рождество Иоанна Крестителя. Возмущенный тон автора схож с тоном русских церковников XII–XVII вв., осуждавших купальские игрища^{767}. В традиции енева дня XIX–XX вв. подобных обрядов нет.

Второй характерный для иванова дня многих славян и других европейских народов момент — возжигание костров и связанные с огнем очистительные обряды — был утрачен гораздо позднее. Еще во второй половине XIX в. эти обычаи засвидетельствованы в нескольких районах страны, а на юго-западе Болгарии местами отмечались и после первой мировой войны^{768}. Они хорошо сохранялись у албанцев и греков. Так как очистительные обряды той же формы и смысла ярко представлены в весенних праздниках болгар (см. «Весенние праздники» настоящей серии), то можно предположить, что они были перенесены с лета на весну^{769}.

В традиции енева дня XIX — начала XX в. слабо прослеживаются аграрные обычаи с действиями, носящими характер продуцирующей магии. Возможно, это потому, что к концу июня хлеба во многих районах Болгарии уже созревали. Быть может, это одна из причин отпадения эротических обрядов, в древности служивших, как известно, магическим средством обеспечения плодородия земли^{770}. Остатки древних аграрных культов часто вплетены в основной мотив праздника — заботу о здоровье и благополучии человека.