526 ПСРЛ, т. VI, с. 202–203.

527 ПСРЛ, т. IV, с. 250–251.

528 ПСРЛ, т. VI, с. 200.

529 ПСРЛ, т. VI. с. 203–206.

530 ПСРЛ, т. VI, с. 209–219.

531 Первые пункты этой новгородской петиции о правах по летописному рассказу: освобождение арестованных; определение, что великий князь приезжает в Новгород на суд каждый четвертый год, получая на приезд 1000 руб.; суд наместника и посадника в городе; решение дел, которых они не смогут управить, великим князем по приезде его в Новгород; отмена позвов в Москву; запрет наместникам решать дела, подлежащие суду владыки или посадника, и судить не в городе, а на Городище.

532 Великий князь судит вместе с посадником; берет ежегодную дань со всех волостей по полугривне с сохи; пригороды держит своими наместниками, но суд по старине; обещает не учинять вывода из Новгородской земли, не вступаться в боярские земли; отменит позвы на суд к Москве; не требует от новгородцев ратной службы для обороны границ Низовской земли («берега»), новгородцы несут только оборону своего рубежа.

533 Вопрос об этих землях удачно выяснен Б.Д. Грековым в труде «Новгородский дом Св. Софии», с. 235–236; ср. замечания С.В. Рождественского в статье-рецензии «Новгородский дом Св. Софии и его вотчина» (в Ж.М.Н.П. за 1916 г. и отд.). С.В. Рождественский (с. 13) в замечании [пишет], что бывшие земли великих князей могли оказаться не только в составе земель «софийских», но и за монастырями и за боярами, до толкования текста: «Быша бо те волости первое великих же князей, ино они их в том смысле, что это земли ростовские, белозерские и двинские» (с. 14–15), [это] неприемлемо, так как текст определенно относится к волостям, взятым у владыки и у монастырей при организации великокняжеского фонда в Новгородской земле, как и текст «и которые земли наши великих князей за вами, а то бы была наше» не отделим от контекста, где он связан с требованием, чтобы впредь и в Новгородской земле были волости и села, как в Низовской земле, «на чем великим князем быти в своей вотчине».

534 Под «опасной грамотой», о которой бьют челом новгородцы взамен отвергнутой крестоцеловальной «крепости», надо понимать уставную грамоту типа Двинской.

535 ПСРЛ, т. VI, с. 217–218. Весь ход дела решительно противоречит суждению В.И. Сергеевича (Русск. юрид. древности, т. II, с. 47), будто Новгород целовал крест в. к. Ивану на грамоте, в которую были внесены «условия», принятые им по новгородскому челобитью. В.И. Сергеевича, по-видимому, соблазнило определение в летописи (т. VI, с. 218) «списка целовального» словами: «На сем великим князем добили челом новгородци». Но они побили челом на признании «государства» по «низовской пошлине», т. е. без договора; а великокняжеские «пожалования» были им сообщены устно. Что в крестоцеловальной записи не было этих пожалований (по Сергеевичу – условий), видно из того, что бояре просили повторить «вслух всем» по прежнему слову великого князя их перечень; это и было исполнено боярами, которые приводили новгородцев ко кресту (т. VI, с. 218). Однако получилась, несомненно, двусмысленность всего акта, так как новгородцы целовали крест на том, «что в записи писано и речми им повторено». Но существенный вывод В.И. Сергеевича, что «великий князь согласился на значительные ограничения своей власти», что «договор с государем и с московской точки зрения не представлялся, следовательно, невозможным» никак не может быть принят (Там же, с. 46–47).