– Но я не умею разговаривать с журналистами. Я боюсь их как чумы.

– А вам и не надо ничего уметь. Будьте самой собой. Вы яркая личность, у вас доброе сердце. Все, что вы скажете, найдет отклик у людей, а журналистам ничего другого и не надо.

Мне понравилось, что он меня так расхваливает, и я даже, кажется, слегка покраснела. Не будь я человеком, верным в дружбе, честное слово, соблазнила бы его тут же у себя в гостиной.

– Ладно, согласна. Ради Алисы готова платить натурой. И что мне надо будет говорить?

– Отвечайте на вопросы журналистов с присущей вам прямотой, вот и все.

– А себе вы какую роль выделили?

– Подготавливаю кое-какие документы, которые помогут Алисе в ходе следствия.

Я предложила ему еще одну чашечку кофе, и он согласился.

А когда я вернулась с кофе в гостиную, он сидел очень озабоченный.

– Эти подлецы у нас землю будут есть, – пробормотал он.

– А что будет с моей голубушкой, как вы думаете?

– Не знаю. Сегодня во второй половине дня я должен встретиться с одним адвокатом. Он большой дока в своем деле и, надеюсь, возьмется ее защищать.

Мне понравилась его решительность и то, с какой горячностью он взялся за дело.

– Думаю, сейчас она растеряна, – сказал он, и голос у него страдальчески дрогнул.

– Когда я в участке давала показания, я спросила, как Алиса себя чувствует. Мне сказали, что она погрузилась в полное молчание и, похоже, до конца еще не осознала, что с ней произошло. Но я поняла, что они обращаются с ней по-человечески. Полицейским, как и всем нормальным людям, не понравилась шутка, какую сыграли с моей Алисой.

– Но закон есть закон.

– Это точно.

Антуан поднялся, он был весь занят своими соображениями и мыслями.

– Я с вами прощаюсь. Держите меня, пожалуйста, в курсе дела.

Я проводила его до двери и, когда он со мной прощался, задала ему вопрос, ответ на который знала заранее.