Генерал Павлов и генерал Копец долго ругались. Друг на друга, каждый про себя и выпуская огнедышащие очереди проклятий в небо. Счёт 20:7 не в нашу пользу, это чересчур. А если юнкерсы не считать, то вообще 20:5. Генералы исходили желчью.

После того случая, второй день советские истребители ведут себя с крайней осторожностью. Противоположно им наглеет люфтваффе.

14 июля, понедельник, время 14:05

Восточная окраина левобережного Вильнюса.

— Танки! — раздаётся крик над батареей сорокопяток. Командир батареи всматривается в бинокль. Тройки и четвёрки, его пушечкам не по зубам. Он берётся за трубку, докладывает:

— Я их не удержу, придётся отступать. Хорошо, я понял…

— Сматывайте всё хозяйство и уходите в тыл, — приказ связистам и всем остальным. Гуманный и заботливый приказ. Сам комбат получает совсем другой.

Он быстро обходит все пять пушек, инструктируя расчёты. Остаётся рядом с правофланговой пушечкой.

— Приготовились. Огонь!

Все пять пушек одновременно стреляют по левой гусенице передовой четвёрке. Неизвестно, кто попал, и сколько наводчиков проявили снайперские способности, но совместный залп батареи «разувает» четвёрку. Её разворачивает боком и тут же о борт хлопают разрывы от второго залпа. И кому-то везёт, один снаряд попадает точно в боковой люк. Взрывом люк сминает и рвёт на части. Экипажу сейчас не позавидуешь. Жестокая цена за комфорт иметь боковые люки, такие удобные для танкистов. И дождём не заливает и на ходу можно свежим воздухом дышать.

Начинается совместная охота за вторым танком. Его тоже «разувают», но он успевает остановиться, а затем танки отползают назад. Разутый добивается совместными залпами.

Война — жестокий экзаменатор. Красноармейцы клянут строгих командиров, внимательно глядящих на секундомер: «У-у-у, злыдни!». Реальный бой быстро доносит истину: быстрый, значит, живой.

Один расчёт не успевает сменить позицию, его накрывает вражеским снарядом. Передовая военная технология вермахта в действии. Проявила себя вражеская артиллерия? Подавить.

Впереди длинный и тяжёлый день, в конце которого не уцелеет ни одной сорокопятки. Измождённый боем комбат уходит с двумя оставшимися в живых сводными расчётами. Приказ командования драться до последней возможности он выполнил. На поле боя дымится три вражеских танка, только «разутые» немцы спешно ремонтируют.

— Не жалей свои орудия, комбат, — так сказал ему комполка, — слабенькие они. Разменяешь по две пушки на один танк, и то хорошо будет.

Он разменял, как приказали. Но всё равно жалко. И немецкая танковая группа вгрызается в Вильнюс. Неужто придётся уходить отсюда?