Ответным огнём его и уложили, если так можно сказать о пулемётчике, стреляющем из положения лёжа.

— Что ж ты, командир, сам своих приказов не выполняешь? — Данила шепчет, едва размыкая спекающиеся губы. — Учил, учил нас позицию менять…

Почему-то не было страшно. Жизнь утекает с каждой каплей крови, просачивающейся сквозь повязку, а ему не страшно. Резкая боль в животе унялась, почти ничего не чувствуется, что тоже признак. И всё равно не страшно.

Намного страшнее было сутки назад, когда Вазно, — да, такое у «Бешеного осетина» было настоящее имя, — отогнал оставшихся три десятка человек подальше, а сам с пулемётом остался на краю полянки, где паслась пара дюжин лошадей. Вот тогда было страшно. Когда лошадиные крики перебивал беспощадный пулемётный треск. У пары товарищей Данила заметил слёзы на глазах. Как странно. Когда товарищи гибли, их друзья могли зубами скрипеть, мрачнеть лицами, но никто не плакал.

Тогда все поняли, что им конец. Командир не хочет отдавать лошадок фрицам. Миномёты они в какой-то речушке утопили ещё раньше.

Его рация тоже погибла смертью храбрых, прикрыв его спину. Теперь его черёд. И почему-то не страшно. Свой долг перед Родиной они выполнили на десятку при пятибалльной системе оценок. Пару батальонов фрицев, человек восемьсот, они точно похоронили. С ранеными точно полк из строя вывели. Только своими глазами Данила видел пять горящих и взорванных танков.

Ротный съехал с катушек, — Данила ясно это понимал и ни капельки не осуждал, — после разгрома аэродрома километров за пятьдесят севернее Вильнюса. На месте они получили ответ из Центра, что так далеко забросить группу пилотов для угона немецкой авиации не смогут. Получив такое известие, Вазно выстроил весь фрицевский лётно-технический состав у края лётного поля и расстрелял на месте.

После того начал вести себя, как волк, вкусивший крови. Который режет и режет овец, пока есть возможность. «След кровавый стелется по сырой земле», — Данила усмехается деревенеющими губами. Это про них. Широкий след они оставили за собой. Заразившаяся от командира жаждой крови рота не пропускала никого и ничего. «Бешеный осетин» сделал бешеной всю роту. Пара пущенных под откос эшелонов с добиванием уцелевших, ошалевших от катастрофы солдат. Один эшелон пару рот пехоты вёз. Сожжёные и взорванные мосты. Охранять бесполезно, они любую охрану снимут. Метод простой. Захватывается немецкий автомобиль, замазываются дырки от пуль и вперёд. От стрельбы в упор спастись невозможно.

Через какое-то время и Данила почувствовал, что «работать» стало тяжелей. Второй аэродром они взять не смогли. Первая группа, посланная на снятие часовых, нарвалась на засаду и с боем отступила, потеряв троих убитыми. Обозлившийся Вазно четверть часа громил аэродром миномётным огнём. Добавьте в копилку вражеских потерь ещё пару десятков самолётов.