Новый фунгус был невероятно велик: ростом не менее восьми метров. Великан сделал шаг, потянулся, выпрямил спину и высоко поднял широченную шляпку-голову. Отрываясь от последних корней, он ломал ветки ближайших деревьев, какими бы толстыми они ни казались. Фунгусы оробели и притихли.

Великан таращил глаза, огромные, будто дыни. Возможно, он проспал лет сто или двести, а может быть, даже и тысячу и теперь смотрел по сторонам затуманенным и хмурым взглядом, как только что разбуженный человек, который не понимает, что происходит. И тогда Коротыш показал гиганту и остальным собратьям желтое знамя, подняв его над головой своими разветвленными руками, чтобы фунгусы как следует разглядели полотнище, покрытое спорами живых и мертвых фунгусов. Новички тянули к знамени руки, пальцы разной длины и толщины прикасались к истрепанной ткани и наполняли ее новыми спорами, ощущая все запечатленные на ней чувства.

Гигант сделал шаг вперед. Он был просто невероятен: колонна на сплетенных из корней ногах, каждая из которых толще, чем пять древесных стволов. Цилиндрическое туловище казалось массивным, словно для его создания соединились восемь дубов, а голова-шляпка загораживала солнце. С высоты своего роста великан посмотрел на Коротыша и на его флаг, недоверчиво протянул длинный палец с присосками и провел им по желтому полотнищу с символом «()» в центре. Глядя на него, остальные фунгусы подумали, что такая ничтожная тряпочка вряд ли вдохновит такое огромное существо, и на всякий случай отступили, опасаясь, что великан рассердится. Все, кроме Коротыша: тот по-прежнему высоко держал знамя четырьмя вытянутыми руками, каждая из которых сгибалась в шести локтях и имела триста пальцев. Он застыл, как мышонок перед слоном.

* * *

После того, как атака dragons с тыла захлебнулась, Зверь почувствовал, что сражение порядком ему надоело. От скуки он посасывал дольку лимона, сидя верхом на коне. Дело затянулось. Больше всего он любил первые минуты битвы, всплески энергии, когда противники сходятся на поле брани и меряются силой и духом. По сути, вступать с противником в бой нравилось ему не меньше, чем трахать новую проститутку: весь интерес заключался в новизне, в овладении незнакомым телом. И драконы его разочаровали: от этих фантастических врагов он ожидал большего. Феро уже начинал побаиваться, что недоверчивые парижские журналисты в своих статьях низведут эту битву до уровня простой охоты. Разумеется, охоты на крупную дичь, но при этом совершенно безмозглую, тупую как пробка.