Эпилог

Эпилог

Майская влажная ночь укрывает улицы. Ещё не стемнело, на западе розово-люминисцентно догорает закат. Из распахнутых окон соседнего дома слышна тягучая томительная музыка. Сменяя запоздалых трудоголиков, улицы наводняют парочки. Всё вальяжно, как и должно быть в сексапильных декорациях весны. Май шепчет о пробуждающейся силе жизни.

Откуда же студящий душу холодок? Ощущение чего-то неотвратимого? Ожидание неизменного пугающего звонка?

На дорожке между автобусной остановкой и подъездом – две сотни метров, промеряемых ежедневно быстрыми шагами за пару минут, – освещена каждая бороздка и выбоинка. Фонари зажжены, теплый свет льется на тротуар. Всюду ласковый покой, обещание отдыха и уюта. Ничто не сулит беды.

Отчего тогда предчувствие зла холодной змеёй заползает в душу?

Который уже день живет она с этим изнуряющим предчувствием. С того момента, когда больным надтреснутым голосом ей бесстрастно пообещали:

– Готовься. Жди.

Не раз в её не слишком длинной жизни случались угрозы. Хотели выгнать с работы, иногда даже с волчьим билетом, публично опозорить, вывести на чистую воду и уличить во лжи. Бывало, в запале грозились «ноги-руки повыдергать», или – хуже того – вовсе её уничтожить. В её профессии недовольство оппонентов – дело неизбежное и обычное. Потом всё утихало, успокаивалось, в крайнем случае разрешалось в суде. Иногда случалось, что те, у кого её работа поначалу вызывала резкий протест, впоследствии становились хорошими знакомыми, даже друзьями. Однако так о задуманной мести её никто не предупреждал. Она чувствовала, что тут дело идет не о простом «спуске паров», а о реальной опасности, нависшей над ней и её домом. И теперь каждый раз шаг с залитой огнями улицы в тусклый полумрак подъезда становился для пыткой.

Но почему так тянет душу именно этот вечер? Неприятности ведь имеют свойство сваливаться на голову в любое время суток. Этого она не могла объяснить. Просто громко скулила интуиция. И хотя точно знала, что сейчас вслед за ней никто не идет, великаны чужих теней не возникают позади, вход в подъезд свободен, всё же тоскливый холодок под ложечкой не отпускал, заставляя бешено скакать сердце, холодным липким потом обливая ладони и прослабляя колени. Приближаясь к дому, она безотчётно вместо обычно пружинной поступи перешла на крадущуюся рысцу, озираясь и всё время прижимая к бокам руки.

Видимо, изводящий её страх стал проявляться в каких-то внешних переменах, замеченных окружающими. Сослуживцы и знакомые участливо вглядывались в лицо, всё чаще интересуясь, всё ли ладно в жизни, не стряслось ли чего.