Решено было, что лето мальчишка по-прежнему проведёт с бабушкой. За это время «непутёвая мамаша», как в раздражении порой называли родители Ларису, решит квартирные вопросы и перевезёт всю семью. Сашка пойдёт в седьмой класс уже столичным огурцом. Александр Павлович сделает то же самое со своими стариками. И заживут они на новом месте большим зауральским кланом.

– Так что, мама, любовь любовью, а жизнь – жизнью – подытожила Лариса этот напрягающий её разговор. – И больше пока меня о том не спрашивай, ладно? Лучше займись вариантами продажи вашей с папой недвижимости.

***

Май заканчивался грозовыми раскатами. Задушенное пыльной бурей Зауралье жадно принимало каскады небесной влаги. В окна стучали по-летнему парные ливни, девчонки чумово носились по лужам в коротеньких сарафанчиках, а пацаны, нагоняя их во дворах, что есть силы жали на звонки великов. Даже река, напитанная дождевым половодьем, стала шире и чище. И вся эта промытая и просушенная под горячими лучами благодать проливалась в людские души, заставляла счастливо искриться даже самые угрюмые глаза.

Лариса тоже пока отбросила тяжелые мысли. По её просьбе Вероника сделала полную диктофонную запись всего процесса над Григорием Николаевичем и организовала рабочее место в технической библиотеке «Пластика». Здесь, за проходной, Лебедева чувствовала себя более защищённой, чем дома или в редакции, и работалось ей споро. Заключительный материал по Охрипенко был подготовлен за несколько часов.

Будь на месте Ларисы кто-нибудь другой, этот материал, скорее всего, свелся бы к обычной корреспонденции, которыми на излёте 90-х пестрели многие российские газеты. Фабула рассматриваемого дела плюс выдержки из текста приговора. Да чуточку пикантности в силу заказного характера преступления. Суд был коротким и ясным: Охрипенко признавался кругом виновным. И свидетели убийства нашлись, и киллер был налицо. А что отклонялись почти все доводы защиты обвиняемого, так на то суду дано священное право самому определять, кому внимать, а кому – нет.

Нечего было высосать из этой скучной юридической процедуры, нечем потешить любопытства читателей. Живости не добавляли даже зрители. Обычно любителей поглазеть на остренькое всегда хватало. Переговаривались, бросали реплики, а то и свистели. Но на этот раз зал был полупустой и сидел немо, как каменный. Куда-то делись фотокоры, не мельтешили телевизионные камеры, в которые можно помаячить рукой. Чего ж тут особо рассусоливать?

Однако адвокатесса холдинга Вероника Друзь пробежала написанное Ларисой Петровной с интересом и удивлением: даже она не ожидала увидеть таким «репортажик» со вчерашнего заседания. Он меньше всего напоминал типичный образец криминальной хроники. На примере отдельно взятого убийства Лебедева с неожиданного ракурса развернула многоярусную картину жизни Зауралья. На трёх машинописных листах она показала и судьбу зажиточных предприятий в дальних регионах, и будущность простых людей Зауралья при аппетитах налетевшего иностранного воронья, и иезуитские ходы истинных организаторов операции по обезглавливанию «Пластика». Нашлись краски для характеристики фигур, как кривляющихся на авансцене, так и дёргающих их за верёвочки из кулис. Не называя имён, автор статьи ясно указывала, кто эти кукловоды, и местные, и в более высоких шапках. Кто готов за подачки или ничтожное карьерное продвижение разорять родной город, уничтожать его лучших людей. И почему не причастный к устранению Златковского талантливый руководитель Гриша Охрипенко априори не мог рассчитывать на объективность прокурорской креатуры Кирьянова и придворного судьи Дьяконова. Не могло быть для него иного приговора, кроме как за искусственно состряпанную позорную «заказуху».