II.4.26. Арест Христа в Гефсиманском саду. Один из воинов с бритой, как у безумца или шута, головой расширяет на него рот и показывает ему язык.
Историческая Библия. Агно. Середина XV в.
II.4.27. Истязатель, одетый в одну рубаху, расстегнутую на животе, глумливо встает на колени перед Христом, словно перед Царем Иудейским, раздвигает себе кончики рта и оттягивает вниз веки.
Йорг Брей Старший. Коронование Христа терновым венцом (одна из панелей алтаря. Мелькский монастырь, Австрия). 1502 г.
В базилике Сент-Мадлен в бургундском городке Везле (ок. 1120–1140 гг.) есть капитель, которая давно привлекает внимание историков. На ней огромный орел похищает юношу, а за ним стоит демон со вздыбленными волосами, который растягивает руками рот и, подобно бесам на других капителях в храме, высовывает язык (II.4.28). Эта сцена иллюстрирует античный миф о Ганимеде – прекрасном сыне троянского царя Троса, который очень приглянулся богу Зевсу/Юпитеру. Тот, оборотившись орлом или отправив на землю своего орла, вознес юношу на Олимп. Там похищенный стал его возлюбленным и виночерпием на пирах богов. В греческом и римском искусстве сам громовержец или его птица нежно поднимают Ганимеда в небеса, где ему уготованы вечная юность и радость чувственности. Однако на капители, созданной в XII в., от этого языческого апофеоза не осталось и следа. Вознесение превратилось в кошмар, в котором огромный хищник в клюве уносит кричащего пленника.
Дело, видимо, в том, что средневековые авторы порой использовали эту историю в своих диатрибах против содомии, особенно среди клириков и монахов. В ходе монастырских реформ XI–XII вв. многие предостерегали о том, что юные послушники и мальчики, «пожертвованные» родителями в монастыри (так называемые «облаты»), могут пасть жертвами взрослых иноков-совратителей[836]. Петр Дамиани в середине XI в. даже посвятил сексуальным порокам духовенства специальный трактат под названием «Гоморрская книга» (
Чтобы показать, кому служат хищники-содомиты и что их ждет на том свете, скульптор, вырезавший капитель в Везле, превратил Ганимеда в жертву хищнической атаки. В отличие от античной иконографии, юноша изображен вниз головой – как Люцифер и другие ангелы-мятежники, низвергнутые с небес в начале времен, или как грешники, которые падают в преисподнюю. Кроме того, бургундский мастер ввел в сцену фигуру демона, которого, конечно, не могло быть в античных версиях сюжета. Его присутствие, видимо, должно было напомнить монахам Везле, что ждет тех, кто соблазняет юношей. Растягивая себе рот и показывая язык, бес то ли радуется тому, что сумел устроить такой страшный грех, то ли задирает монахов, которые могли его видеть, выходя из церкви[838].