Но Хабитат не имеет стены, в нем неразличимы низ и верх, он внушает впечатление незавершенности и не кажется вполне устойчивым. Упорядоченной композицией он выглядит разве что издали: из порта или с недоступной нам высоты птичьего полета. И есть еще три фронтальных точки зрения с мимоидущей дороги, откуда видно, что Хабитат – это трехмерный орнамент, три сомкнутых «холма», каждый из которых организован более или менее симметрично. Но шаг в сторону – и это впечатление исчезает.

Вторая причина непопулярности идеи Сафди заключается, как ни парадоксально, в том, что невозможно найти лучшего, чем в Монреале 1967 года, места для столь смелого эксперимента. Неповторима сама атмосфера Всемирной выставки. Неповторимо и конкретное местоположение Хабитата: с востока простирается речная ширь; с запада порт отделяет Хабитат от центральных районов Монреаля; на юг тянется парк Ситé-дю-Гавр. Есть ли в мире другой город, для которого возникновение такого необычного объекта, как Хабитат, прошло бы столь же безболезненно, как для Монреаля? Но уникальность расположения оборачивается невоспроизводимостью достоинств эксперимента в их полном объеме.

И еще одна причина: Хабитат оказался гораздо более затратным, чем хотелось бы Сафди и организаторам Экспо-67, которые рекламировали этот проект как пилотный для последующего внедрения в жизнь. В юности, в атмосфере научно-технического и социального оптимизма 60‐х, Сафди мечтал о повсеместном распространении придуманной им формы жилища, которая, как он надеялся, осуществит радикальное усовершенствование систем расселения: обеспечит общедоступные и вместе с тем комфортные условия жизни при высокой интенсивности использования территории630.

В период работы Экспо-67 в Хабитате жили многие важные посетители выставки. Это сделало ему рекламу. Возникший после закрытия выставки спрос на квартиры в необычном сооружении взвинтил их цену. Престиж Хабитата и социальный статус его обитателей повышался. Нынче это уже не огорчает знаменитого архитектора. «Когда мы строили это здание, мы не говорили ни о низком, ни о среднем доходе, – подчеркивает он. – Мы утверждали: „Это новая модель городской жизни“. Обдумывая эту модель, я не считал, что потребности людей вытекают из уровня их дохода»631. Сам владея в Хабитате пентхаузом в четыре «бокса», он хвалит изобретательность соседей, использующих предусмотренные им возможности перепланировки жилищ632. Возникают все более роскошные апартаменты, объединяющие до восьми «боксов» в трех уровнях с террасами площадью до девяноста квадратных метров. Количество квартир уменьшается (сейчас их 146), в гараже давно уже появились «Ягуары», BMW и «Рэндж Роверы»633. Очевидный успех эксперимента Сафди проявился не в общедоступности, а в трансформируемости его в элитарное жилище. Хабитат ’67 стал символом эпохи634, и в 2009 году его включили в перечень охраняемых сооружений. Эта история напоминает случившуюся после реставрации с домом Наркомфина: радикальный по ожидаемым социальным последствиям жилищный эксперимент повышается в цене и апроприируется элитой. Но разница между этими иконами модернизма существенна: одно- или трехкомнатные квартиры Наркомфина – пикантные картинки, Хабитат же обеспечивает полноценный комфорт.