«Он четко и спокойно отвечал на все вопросы»³⁰⁹, – сказал репортерам после заседания Мигель Посадос, один из присяжных. Другой член жюри, Стив Пераццо, сказал, что Каланик «действительно показал себя хорошим парнем», парнем, «который заинтересовался этой идеей, был достаточно напористым и просто хотел быть лучшим в мире».

Жюри не дали возможности вынести вердикт. Сразу после показаний Каланика Waymo почувствовала, что дело пошло наперекосяк. Закончилось тем, что Uber заключил с Waymo соглашение. Uber согласился выплатить из собственного капитала компании 245 миллионов долларов³¹⁰. Так неожиданно оборвалось это судебное разбирательство. Однако сделка была заключена на дополнительных условиях. Uber соглашался, что не будет использовать сведения, представляющие коммерческую тайну Waymo, в своей программе по созданию беспилотного транспортного средства. Кроме того, подразделение Uber по беспилотному автомобилю становилось объектом наблюдения независимой третьей стороны, которая следила, чтобы Uber в дальнейшем не пользовался информацией, принадлежавшей Waymo. Тем не менее Waymo сделала свой вклад в успехи Uber.

В суде я появился утром первого дня показаний Каланика, подумав, что мой редактор из «Таймс» захотел бы получить заметку для газеты. Я находился в отпуске и работал над этой книгой, но окончания этой истории еще не написал – судебное разбирательство продолжалось.

После полуденного перерыва в заседании Каланик должен был продолжить дачу показаний. Пока группа адвокатов, представлявших как истца, так и ответчика, и следующие за ними представители прессы заполняли зал суда, я побежал по коридору, чтобы заскочить в уборную, прежде чем возобновится заседание.

Вернувшись ко входу в зал, я понял, что опоздал. Двери закрыли, разбирательство уже началось. Я упустил шанс подготовить репортаж о показаниях Каланика, так сказать, из первых рук. Стоя в длинном коридоре, отделанном деревом и гранитом, я тихо ругал себя. Оставалось надеяться, что судебные приставы в конце концов впустят меня. Но я допустил оплошность и поэтому не очень-то на это рассчитывал.

А потом вдруг понял: Каланика в зале суда еще нет. Он быстро прошел мимо меня по коридору к дверям в зал и остановился, ожидая, что его впустят. Приставы, не открывая дверей, через стекло знаками показали Каланику, что надо подождать снаружи, вместе со мной и еще несколькими людьми, пока его не пригласят для показаний.

Каланик в молчаливом одиночестве ждал возле зала суда. Мы несколько месяцев не виделись и не разговаривали, и я не думал, что он настроен поболтать перед одним из самых ответственных моментов в своей профессиональной жизни. Последний раз мы с ним говорили в июне 2017 года, когда я связался с Калаником и попросил прокомментировать статью об его отставке. Мне казалось, что он должен смертельно меня ненавидеть. Сейчас нас разделяла пара метров тихой зоны ожидания у входа в зал суда. Он отвернулся от дверей, прошелся в другой конец помещения; между нами оказались трое дожидавшихся вызова адвокатов.