– Там же, старух у метро обувает. Мы его тогда помяли малёк, в снег положили. Но ты ж не будешь заявление писать, что на твой незаконный бизнес наехал незаконный рэкетир? – усмехнулся Тёма.

– Не буду…

– Значит, жизнь продолжается, и весна рвётся в душу!

Валя не успела понять, что чувствует по поводу смерти Когтя, оторопь, жалость или облегчение, что он больше никогда не найдёт Вику. Да и времени понять не было. Потому что на следующий день утром мать вбежала в комнату Вали и Вики с криком:

– Владика убили! Убили, проклятые! Убили, сволочи!

Упала на диван, включила телевизор и зарыдала. Валя с Викой переглядывались, носили ей воду и понимали, что смерть Влада Листьева отпустила тормоза, чтобы отплакать сразу всю свою неказистую жизнь.

А по телевизору показали, как всемогущий и вселюбимый телеведущий Влад Листьев лежит на полу грубо покрашенного зелёным лестничного пролёта под старой батареей в начищенных ботинках, на которых бликует камера. Это выглядело настолько невозможно, что Валя тоже заплакала.

– Чё воешь? Ты ж просветлёнка! Регрессию мне делала! Смерть – это ж лифт для перевоплощения, – успокоила её Вика. – Надо прощаться с человеком не в соплях по колено, а с использованием музыки, танцев, мантр и благовоний. Все сорок девять дней, пока душа не свалит подальше.

К убийствам привыкли, но население не было готово к тому, что можно убить главного телеведущего страны, принадлежавшего всем. На следующий день в эфире главных каналов транслировалась только траурная заставка с надписью «Владислав Листьев убит», прерываемая выпусками новостей.

Хоронить Листьева пришли тысячи и тысячи, улица возле Ваганьковского кладбища была забита народом так, что проблемы дорожного движения возникли по всему центру Москвы. Огромные плакаты с надписью «Влад» были развешаны на домах и заборах возле кладбища и висели несколько месяцев после похорон.

Так не прощались ни с одним из пришедшихся на Валину жизнь генсеков, и стало ясно, что телевидение теперь если и не главная власть в стране, то далеко не второстепенная. И на фоне гибели Листьева никого не интересовало объявление о полном контроле Грозного федеральными войсками.

Листьев был свой, домашний, практически родственник. И если войска, наконец, зашли на территорию Чечни, то убийство Листьева зашло на территорию каждой семьи, имеющей телевизор. Это было общее горе, и мать приколола булавкой рядом с портретом отца в красивой рамочке вырезанную из журнала фотку Влада Листьева. И беседовала теперь с ними обоими.

«Центр Валентина» постепенно отшлифовал работу так, что доходы у четырёх членов маленького коллектива стали и вполне стабильными, и вполне солидными. Валя втянулась в ритм, научилась перераспределять нагрузку и со смехом вспоминала, что боялась пускаться в самостоятельное плавание.