Тусклое душное пространство оживляли только стайки спешащих крикливо одетых людей.

– Как вы тут целые дни проводите? Это ж какой-то Чернобыль по энергетике, – заметила Валя.

– Кто ж о нас думает? Сами по полгода на Канарах-шманарах, а тут негры на них пашут за две копейки, – охотно поддержала тему Катя. – Сперва мы прыгали: перестройка, гласность, рынок. А потом пришли молодые бандиты, сели на денежные потоки. «Вам не нравится ваша зарплата? Поищите себе другое место!» Вот сюда нам, в гримёрку.

В небольшой комнате, оклеенной афишами, немолодая полная женщина причёсывала перед большим зеркалом хорошенькую напряжённую девушку.

– Ир, это целительница. Сделай мягонько, – сказала Катя. – И дай до зарплаты, сколько можешь.

– Ща, «новости» закончу, – ответила та, и только тут Валя заметила, что девушка что-то учит по бумажке.

– «Сегодня рано утром начался кровопролитный бой по овладению федеральными войсками населённого пункта Бамут. „Грады“ обстреляли все стоящие вокруг села высоты. Утром на них начал восхождение спецназ и разведчики внутренних войск… Одновременно в атаку на село пошла пехота…» – девушка почесала нос. – Как правильно, одновре́менно или одновреме́нно?

– Одновреме́нно, – подсказала гримёрша. – Тенюшки поярче бросим?

– Не, тенюшки меня портят. Спасибо, – девушка встала и, не замечая Валю и Вику, пошла из комнаты, повторяя: «Сегодня рано утром начался кровопролитный бой по овладению федеральными войсками населённого пункта Бамут…»

Вика потрясённо молчала, понимая, что девушка идёт в самый, что ни на есть прямой эфир. А Валя внутренне съёжилась, представив, какая в этом селе Бамут кровавая каша, и насколько никто не готов к ней ни физически, ни морально.

Гримёрша полезла за кошельком, дала Кате денег. И было так странно, что перед съёмками люди бытово одалживают друг у друга деньги. Казалось, телевидение – это волшебный торжественный механизм, приводимый в движение заклинанием и работающий без пауз и сбоев.

Гримёрша усадила Валю в кресло перед зеркалом, взяла в руки пучок на её голове, вытащила из него шпильки, и волосы рухнули золотистым водопадом.

– Чё закалываешь? Такую роскошь надо носить. Приходит ко мне вчера проститутка, ну, с московского канала, Кать, ты её знаешь, которая с этим длинным спит. Мол, сделайте мне пышненько. А где я ей возьму пышненько, когда у неё на голове три пера? – риторически спросила гримёрша, с удовольствием расчёсывая Валину гриву.

– Покажи им, где студия. Пойду, сделаю Зайчику кофе и сеанс психотерапии, он с утра в припадке, – сказала Катя и ушла.