— Почему петух, просыпаясь по утрам, поднимает одну ногу?

— Потому что петух упал бы, подняв сразу обе ноги.

Общий смех. У шута, который ел рыбу и запивал ее молоком, спросили:

— Как это ты не опасаешься заполнить свой желудок одновременно рыбой и молоком?

Он ответил:

— Разве рыба почувствует молоко? Ведь она мертвая.

Общий смех.

Амиры и прочие воины напились вина и русской белой водки, громко хохотали, слушая комиков, и поедали обильные кушанья. Пока они смеялись, под досками стонали, хрипели, умирали раздавленные русские князья и вельможи.

Николо и Ксения наблюдали за всем этим издали.

— Я обманула их, и они умирают, — сказала Ксения тихо. — Помоги мне, Николо, убей меня.

— Жизнь дарована Господом, и не мне ее у тебя отнимать, это грех. Умереть но своей воле — это грех.

— По-моему, для меня жить — грех, — сказала Ксения. — Прощай, пусть хранит тебя Христос.

И ушла.

У стен Ельца. Лес. Вечер.

Когда Тимур проезжал мимо лесной поляны, он увидел Ксению, висевшую на дереве. Он остановил коня и помолчал несколько минут.

— Это война, — сказал он тихо, — здесь свои законы, слабые умирают. Снимите ее и закопайте в лесу поглубже, чтобы звери не разрыли могилу и не съели ее тело.

Он снова помолчал, глядя, как Ксению закапывают.

— Я сейчас на Москву не пойду, — сказал он. — Я и армия утомлены и нуждаемся в отдыхе...