После молитвы он, осматривая мечеть, заметил и прочитал золотую надпись: «Эту мечеть выстроила Зубейда, жена великого багдадского халифа Аррашида».
— Величие правителей исчезает, а величие камней остается. По возвращении из похода я хотел бы построить красивые мечети в моем Самарканде, который должен превзойти и Багдад, и Дамаск, и Исфаган. Но и величие камней можно разрушить. В этом мире нельзя разрушить только величие слова. После камней я хотел бы поклониться словам. Я хотел бы специально поехать в Нишапур посмотреть могилу Омара Хайяма и поклониться ей.
Местная знать суетится. Кланяется Тимуру. Тимур морщится.
— Кто их позвал? — тихо говорит он Саиду. — Я хотел, чтоб мое посещение этого святого места прошло в тиши.
Подошел смотритель кладбища. Он был хромым. Тимур, который тоже хромал, недовольно спросил губернатора:
— Почему ко мне приставили именно этого человека?
— Благородный эмир, — побледнев, сказал губернатор, — если вам он не нравится, мы его сразу же уберем, но этот человек большой знаток и любитель нашего великого земляка Омара Хайяма.
— Тогда пусть останется, — сказал Тимур и обратился к склонившемуся перед ним смотрителю. — Ты хорошо знаешь стихи Омара Хайяма?
— Я люблю стихи Хайяма, а знать их — все равно что знать это небо, этот воздух. Мы можем дышать им, как можем мы не знать его?
— Покажи мне могилу Хайяма, — сказал Тимур.
— Милостивый эмир! Если вы любите и чувствуете стихи Омара Хайяма, то сами узнаете его могилу. Но я провожу вас туда, где она расположена.
Он пошел, хромая, впереди Тимура. А Тимур, окруженный свитой, шел за ним, тоже хромая.
— Ты давно служишь здесь смотрителем? — спросил Тимур.
— Всю жизнь с малых лет, когда меня сюда привел отец. Но время от времени я хожу поклоняться и другим гробницам наших святых.
— Ты слишком уж торопишься присоединить Омара Хайяма к святым. Вспомни его оскорбительные богохульные стихи, — сказал Тимур.
— О милостивый эмир! Омар Хайям сам ответил на все упреки, адресуя свои слова всемогущему: