Мусоргский написал оперу о русском разломе, а Щусев сам при нем присутствовал и продолжал создавать свой Казанский вокзал, ставший уже не только «воротами на Восток», а символом трансформации России самодержавной в Россию большевистскую.

Творческой удаче Щусева способствовало то, что он, не занимаясь подражательством и заимствованием, смог мастерски использовать накопленное художественное богатство своего народа, что роднит его не только с Мусоргским, но и с такими композиторами, как Римский-Корсаков и Глинка…

Однажды в доме зазвонил телефон: нарком просвещения Анатолий Луначарский приглашал Щусева приехать для серьезного разговора. Так зодчий стал «строителем Третьяковской галереи». Это выражение принадлежит его другу Михаилу Нестерову. Да, помимо прочих обязанностей, возложенных на Щусева, он успел еще и поруководить Третьяковской галереей – с 1926 по 1929 год. Лежала у зодчего душа к музейному делу, особенно с точки зрения сохранения наследия – и художественного, и исторического.

Третьяковка была национализирована в 1918 году и стала пополняться частными коллекциями и иконами, вскоре остро назрел вопрос о необходимости расширения галереи. Щусев по- хозяйски взялся за решение наболевшего вопроса, приложив все силы для увеличения выставочных площадей за счет, прежде всего, соседних зданий. Это сегодня Третьяковка простирается почти по всему Лаврушинскому переулку, а тогда уникальное собрание шедевров русской живописи ютилось в бывшем доме Павла Третьякова и разновременных пристройках, сооруженных еще в XIX веке.

В 1927 году благодаря усилиям Щусева галерея обзавелась новым корпусом, им стал соседний дом Соколикова по Малому Толмачевскому переулку. Живо закипела работа. И уже в 1928 году сюда переехали фонды графики и рукописей, библиотека, научные отделы, да и сама администрация галереи. С основным зданием корпус соединялся специальной пристройкой, спроектированной Щусевым в 1929 году. Трудно поверить, что до Щусева в Третьяковке не было и электричества – оно было проведено лишь в 1929 году, модернизировали и устаревшее отопление, вентиляцию.

Щусев навел порядок и с регистрацией фондов галереи, поставив на учет все старые и новые поступления, проведя, таким образом, большую научную работу. Он сам отмечал: «Каталог по типу Луврского я писать заставил, несмотря на доводы, что без постоянной экспозиции нельзя писать каталог – оказывается, лучшие каталоги не зависят от экспозиции. Я очень обрадовался, что был прав в своих предположениях».

Его хватало на все, даже на организацию выпуска репродукций самых известных картин Третьяковки с целью дальнейшей пропаганды изобразительного искусства среди широких слоев населения. В некоторых московских семьях до сих пор хранятся эти простенькие на вид открыточки, превратившиеся сегодня в библиографическую редкость. «Открытки наши, – писал Щусев в январе 1928 года, – производят фурор, поставили 3-й стол для продажи, и то стоят в очереди».