Чуть позже Фейт получила эсэмэску:

МОЛОДЧИНА! ЕЩЕ РАЗ СПАСИБО. ОТЛИЧНО СПРАВИЛИСЬ. ЧМОКИ ФФ

МОЛОДЧИНА! ЕЩЕ РАЗ СПАСИБО.

ОТЛИЧНО СПРАВИЛИСЬ.

ЧМОКИ

Чуть попозже Грир тихонько постучала в дверь, отделявшую ее номер от номера Лупе. На своем школьном испанском спросила, не хочет ли та съездить в город на такси, поужинать. Повисла долгая пауза, видимо, Лупе до смерти перепугалась – или ей просто хотелось сейчас побыть одной.

– А можем здесь остаться, – поспешила добавить Грир. Тогда щелкнул замок, дверь открылась, они оказались лицом к лицу. – Нужно же как-то отпраздновать, – сказала Грир. – Ты замечательно выступила.

Лупе сегодня сделала то, чего не делала никогда в жизни: вышла на сцену и заговорила перед полным залом.

Лупе кивнула, без улыбки.

– Можно мне войти?

– Можно.

Грир вошла – казалось, в комнате никто не живет. На полу стоял раскрытый оранжевый чемоданчик, в нем – скудный набор одежек и вещичек, все они прилетели из далекого далека. Грир хотелось сказать ей: займи ты побольше места, разложи свои скромные пожитки по комнате, замахнись на большее – в итоге и сама будешь больше значить. Но невозможно вот так вот принуждать человека, тем более всю жизнь прожившего в нищете, а потом целый год – под мощным психологическим давлением. Мир ее обманул. Теперь повернулся иной стороной. Не теряй присутствия духа, хотелось сказать Грир, но это прозвучало бы как требование, не как сочувствие.

Ужин они заказали в номер, процесс оказался мучительным. Понимала ли Лупе, что заказывает? Потом еду принесли, они поужинали и по ходу дела посмотрели на платном гостиничном канале фильм о колонизации злыми пришельцами Туманности Андромеды – сюжет не имел решительно никакого отношения к жизни ни Лупе, ни Грир, так что здесь они были равны, обеим он был в равной степени непонятен.

В какой-то момент Грир начала опасаться, что, наверное, сидит у Лупе слишком долго. Та выглядела сонной. Неужели она сможет заснуть нынче ночью в этой незнакомой кровати? Что она обо всем этом думает? Если бы Лупе попросила, Грир посидела бы на стуле и дождалась, пока та заснет. У нее внезапно возникла острая потребность опекать Лупе. Они ведь вместе выходили сегодня на сцену – и это создало между ними странную близость.

Утром обе улетели обратно в Нью-Йорк. На обратном пути, как и по дороге в Лос-Анджелес, Лупе сидела в самолете очень тихо и явно боялась. Они попали в зону турбулентности, Грир заметила, что Лупе раз за разом крестится. На полу у ног Лупе стояла ее сумка, из нее высовывался моток белой шерсти и медные спицы – неожиданный подарок от той вязальщицы. Считается, что вязание успокаивает. Грир указала на шерсть, но Лупе только покачала головой и продолжала с несчастным видом таращиться на спинку переднего кресла. Через день она улетела обратно в Эквадор.