– Простите, если я выгляжу растерянной, – начала Грир. – Дело в том, что я, как правило, не произношу речей вслух. – Раздался ободряющий смех. – Я не стояла бы здесь, – продолжала Грир, – если бы не Фейт Фрэнк. – Аплодисменты. – Она – лучше всех на свете, и она попросила меня выступить вместо нее. Понимаю, что ее вы бы выслушали с боˆльшим удовольствием, однако придется довольствоваться мной. Итак! Фейт Фрэнк когда-то взяла меня на работу, хотя я ничего не умела. Взяла, всему научила, а главное – дала мне разрешение быть собой. Мне кажется, именно так поступают люди, которые меняют твою жизнь. Дают тебе разрешение стать тем человеком, которым ты тайно мечтаешь стать, но думаешь, что тебе это не позволено.

Многие из вас в этом зале – можно его вообще называть залом? Это, скорее, целая особая территория – наверное, испытали в своей жизни что-то подобное. – Утвердительный гул. – Кто-то дал вам разрешение. Кто-то увидел вас и услышал. Услышал ваш голос. В этом всем нам очень повезло.

Потом Грир представила Лупе, рассказала о ее злоключениях, ее отваге, о том, как «Локи» гордится, что смог помочь и ей, и другим женщинам.

– После всех этих перипетий она начинает жизнь заново, – добавила Грир. – Ей подыскали наставницу. Ее соотечественницу, которая передаст ей все свои навыки.

Вышла Лупе, встала рядом с Грир. Вытащила сложенный листок бумаги, на котором был записан испанский вариант рассказа, составленного для нее Грир. Лупе разгладила листок и очень мило хихикнула: зрители тут же прониклись к ней приязнью и пониманием.

И вот Лупе начала зачитывать вслух, медленно, старательно. Потом Грир прочитала те же слова по-английски:

– Я сегодня говорю от своего имени и от имени других девушек из Эквадора, которые попали в такое же ужасное положение. Мы уехали из дома, а дальше все было совсем не так, как нам обещали. Было страшно. Нас удерживали силой.

Рассказ звучал дальше, раскрывая, с большой эмоциональной силой, как Лупе жила безрадостной жизнью, без всяких надежд на улучшение. Вспоминая свои злоключения, Лупе выглядела такой напуганной и смущенной, что те же чувства испытала и Грир – это напомнило ей времена, когда она писала тексты для других людей. Она инстинктивно потянулась к Лупе, взяла ее за руку и держала – как когда-то ее держала за руку Фейт. На своем школьном испанском она шепнула Лупе: не спеши и главное – не волнуйся. Зрители подождут. Никуда они не денутся. Лупе и не спешила, и вот, в итоге, со множеством запинок, они с Грир добрались до той части, когда ее и остальных вызволили, вывезли из того района Гуаякиля, куда отправили под принуждением. А потом Лупе заговорила про то, как ее переселили в другое место, к ней пришла женщина постарше, пригласила на занятия. Лупе согласилась, вместе они пришли в здание, где стояли компьютеры и дожидались люди, которые стали учить их английскому языку.