Соловьев писал: «Все эти несчастья тяжело отдавались в Москве; войне не было видно конца; тяжкие подати пали на народ, торговые люди истощились. Уже в 1656 году казны недостало ратным людям на жалованье, и государь велел выпустить медные деньги, которые должны были ходить по одной цене с серебряными, как у нас теперь ассигнации. Года два деньги эти действительно ходили как серебряные, но потом начали понижаться в цене, когда в Малороссии после измены Выговского перестали их брать и когда появились фальшивые медные деньги; наступила страшная дороговизна.

В июле 1662 года в Москве вспыхнул мятеж по поводу приклеенного на улице письма, обвинявшего в измене Милославских, Ртищева (которому приписывалась мысль о медных деньгах), богатого купца Шорина. Мятежники двинулись в село Коломенское, где был тогда государь, и на увещание Алексея Михайловича разойтись и предоставить дело ему, кричали: “Если добром тех бояр не отдашь, то мы станем брать их у тебя силою”. Тогда придворные и стрельцы по приказанию государя ударили на мятежников, и больше 7000 их было перебито и переловлено».

Это случилось 25 июля 1662 года, когда Алексей Михайлович находился в Казанском храме Коломенского на обедне по случаю именин одной из своих дочерей. Здесь же были и перечисленные в воровских листах бояре. Еще с утра на Красной площади стал собираться народ, созываемый набатом со всей Первопрестольной. После недолгого митинга по доброй русской традиции решили идти прямо к царю челом бить (как помним, так было и при Иване Грозном). В то время расстояние между народом и властью было гораздо меньшим. Толпа, идущая в Коломенское, обрастая все большим числом людей, достигла пяти тысяч человек, вскоре представших перед ошеломленной царской семьей. Несмотря на то что царь был застигнут врасплох, поначалу народ, пришедший в Коломенское, ему удалось утихомирить обещаниями найти и наказать виновных в обмане населения. А боярам приказал схорониться на половине царицы. Пока уверенные в доброте государя люди возвращались в Москву по одной дороге, по другому пути царские гонцы из Коломенского устремились в Стрелецкую слободу за подмогой.

А в Первопрестольной уже вовсю шли погромы, русский бунт достигал апогея своей бессмысленности и беспощадности. И уже новая толпа требовала жертв. Люди вновь двинулись к Коломенскому. Их стало еще больше – к тем, кто шел в усадьбу, присоединились другие, кого царь только что успокоил. Они уже не просто просили, а требовали у царя выдать им зловредных бояр, причем немедля.