– Я хочу, чтобы вы перестали видеться с Джейком. – Урсула смотрит прямо ей в глаза. – Он не приедет в этом году. Если я выиграю, вообще не приедет, пока я у власти.

Реакция Мэлори выдает ее с потрохами. Она сгибается, словно Урсула ударила ее под дых. Или вонзила меч прямо под ребра. Джейк не приедет? И даже на будущий год? А если она победит, не приедет еще четыре года? Мэлори пятьдесят. Когда она увидит его снова, ей будет уже шестьдесят.

– Почему вы обращаетесь ко мне? – Она отворачивается. – Джейк – ваш муж. Не хотите, чтобы он приезжал, ему и скажите.

– Если я скажу ему, что знаю о вас… – Урсула умолкает. Мэлори внимательно смотрит на нее, но та опускает голову. – Если я попрошу его не приезжать, боюсь, он уйдет от меня.

Значит, оставь все как есть – так и подмывает сказать Мэлори. Она готова умолять. Она потеряла родителей и только что отправила единственного сына в университет. У нее теперь только Джейк и их три дня в году.

– Понимаете, я не могу рисковать. Журналисты и оппоненты могут обо всем узнать. Мэлори, поверьте, вы тоже не захотели бы такого исхода. Вас смешают с грязью. Демонизируют. Вы ведь учительница? Любимая всеми, если я правильно понимаю.

– Вы ничего обо мне не знаете.

– Напротив. Вы любите Джейка. Это я понимаю, и даже лучше, чем кто-либо другой. Но, прошу вас, остановитесь. Он мой муж.

Муж.

Пятно становится шире. Оно белое, слепящее. Это ее совесть вторгается в разговор, столько лет спустя.

Их с Джейком удивительная, легкая, сказочная любовь всегда казалась бегством от реальности. Или Мэлори хотелось в это верить. Никаких правил не было, поэтому им не приходилось ничего нарушать. Никто ни о чем не знал, значит, они не задевали ничьих чувств.

Но не теперь.

Мэлори должна принять решение. Признать все и остановиться. Или отказаться признавать, и тогда пусть все будет как раньше.

Пятно в глазу ослепляет.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Я перестану с ним видеться.

– Правда?

Урсула прищуривается. У нее такие темные глаза, почти черные, как обсидиан.

– Даю вам слово.