Молчит колокол. Обречён молчать. Ну и молчи, коль так напуган. Со мною камни и те говорят. И травы тайнами своими делятся. И реки, и леса. Мои реки-то! Мои леса! Я плавал по рекам! В лесах искал сказки. А эти камни, серые, звонкие, шаги мои отсчитывали. И коня моего ступь слыхали...

– Сокол ты мой! Соколок! Что ж ты так тащишься? По дому своему, по Фимушке я стосковался!

И первый раз Ремез обидел своего друга. Обожжённый нагайкой, конь оскорблённо взвизгнул и понёс, оставив далеко позади всех других лошадей. А Ремезу мало. «Скорей! – торопил он Сокола шпорами. – Скорее!»

У полисада своего, на полном скаку Ремез выдернул из стремян ноги, и... выпал из седла. Сокол отомстил ему за удар, за шпоры окровавившие вспенившиеся бока.

57

Очнулся – борода и губы мокры. Болели затылок и поясница. Желваками хрустнув, вслушивался в боль, и в мир, его окружающий. Играли ласточки. Плакал голубь. Этим весело, тому грустно. И так всегда в этом мире. А в том, ежели он есть, тот мир?

«Вой-то, – вспомнил, – который море стегал, был римлянин». Вспомнил и засмеялся: иной раз не лишне затылком стукнуться. Прости, Соколок.

Открыл глаза – над ним Фимушка, солнце над нею. Рядом Сёмушка. Леонтий коня в поводу держит. За полисадом ольха шелестела. На ветке шарик, чуть поболе серёжки. Он словно зыбка с младенцем, покачивался и тихо-тихо попискивал. Ветка медово поблёскивала, темнела крохотными точечками.

– Осы там, что ли? – вслушивался Ремез, зорко приглядываясь к пушистому шарику.

– Пташечка, – вытирая ему лицо и бороду, счастливо сказала Ефимья. – Ремез. А там ремезята.

– Ремез? – Семён поглядел на сыновей. – Ремезята? Добро!

– Ну, вроде нас, тятя, – пояснил Сёмка. И все рассмеялись.

В гнездо, чуть побольше осы, спустилась пташка со взятком. Там гвалт поднялся, счастливый гвалт. Птенцы пищали нежно и тонко. И накормив их, пташка выпорхнула. Клюв был пуст. Яркие зоревые крылышки раскрылись веером.

Выше гнезда, на тонкой рогулинке, ещё одна крохотная пташка увивала ковылём гибкую вилочку.

– Архитект! Перевязь делает!

Видя редкое совпадение, сыновья с улыбкою переглянулись. Мизерный со стрекозу птах, укреплял своё жильё, снуя вокруг ветки, подруга его прикармливала писклявых детёнышей. В тёплом закате сверкали стремительные крылышки, сотканные словно бы из солнечных лучей.

– Откуда они? Как сюда попали?

– Ремезы к Ремезам летят, – Фимушка помогла ему подняться и, положив руку на своё плечо, повела домой.

– Постой, – ласково отстранил её Ремез. – Сперва коня заведу.