– Далеко? – Она рассмеялась. Как давно Станеев не слышал женского смеха! – От Ганина шел вертолет. Я попросила высадить меня здесь. Полчаса лету. А ты почему не бываешь на острове?

– Я думал, ты... я думал, вас уже там нету...

– Куда же я денусь? Все там же...

«И одна?» – чуть не вырвалось у Станеева. Он спохватился, прикусил язык, боясь услышать ее ответ. Вдруг скажет: «Нет, не одна». Ну и что? Если не одна, – значит, пришло ее время... Сколько же можно быть одной? Ей уж давно пора замуж. Тот же Ганин...

– Хотела уехать, – не глядя на Станеева, призналась Раиса. – А не могу... почему-то не могу...

Она склонилась над чурбаком и принялась потрошить на нем рыбу. Буран лежал рядом, морщился, когда чешуя или капли крови попадали ему на морду, фыркал, слизывал кровь, выворачивая язык то вправо, то влево. В янтарных, в грустных его глазах отражались красные всплески огня.

– Ну что, дружок, тебе скучно? – Раиса потрепала пса за уши, легонько шлепнув его по холке. – Пойди погуляй. А то разжиреешь.

«Спасибо!» – Пес перемахнул через костер и, став на четыре лапы, оглянулся на женщину, прыжком выразив все свои слишком сложные для собачьего существа чувства.

– Молодец! – похвалила Раиса.

В ответ ей раздался дальний лай. Буран стремительно ввинчивался в пространство, ослепнув от необъяснимого счастья, лаял тишине, небу, солнцу, лесу и всей земле о том, что жить чудно, упоительно, когда вокруг тебя такие прекрасные люди. Жаль, что понял он это поздно. Но другие-то, случалось, и жизнь прожив, ничего подобного не испытывали.

Он мчался и мчался и глубоко, сильно дышал, зорко и по-хозяйски оглядывая подведомственную ему территорию. Пес добродушно, вполсилы гаркнул, вусмерть перепугав косого, и пробежал дальше. Он был сыт, был счастлив оттого, что познакомился с удивительным существом, сильным и властным, с женщиной, которую хозяин называл Раисой. Он был великодушен хотя бы потому, что без нужды никого не трогал. Если б эта женщина навсегда осталась в лесу! Хозяин так одинок, так неустроен! Ведь даже у волка есть волчица... Волчица?! Уррр!

Буран снова вздыбил шерсть, обнюхался... Нет, волком не пахло. Сам себя раззадорил.

Зато какие запахи шли от земли, скрывающей в себе семена, корни, луковицы разных трав, цветов и деревьев! Той вон травой, жалящей, с зубчатым шершавым листом, Буран лечил простуду, впервые уйдя от хозяина на несколько дней в тайгу. Он был тогда безнадежен, плох: вытаскивал из реки, покрытой весенними наледями, Станеева и сам провалился под лед. Вынырнул, почти захлебнувшись, через какую-то случайно подвернувшуюся полынью.