Удачливый соперник опять оглянулся на лосиху, победно взревел и, подбежав к поверженному без боя сохатому, толкнул его в шею, оступился и отступил. Ах, если бы он боднул посильнее! Лось смог бы, наверно, сорваться с сосны и юзом скатиться вниз. Противник его оказался осмотрительным и счастливым. Натешившись его беспомощностью и ничуть не пострадав, он уводил с собой самку, которой все равно с кем уходить. Ей нужен был самец, и он нашелся. Может быть, и даже наверняка, не самый лучший и не самый достойный, но зато удачливый.

Буран побрехал на удаляющуюся пару и надумал известить о случившемся своего хозяина. «Охоты не будет!» – сказал он Сане, которая нисколько не огорчилась. Пес гаркнул на нее, позвал с собой, но спаниелька на этот раз его ослушалась. Да и сам он решил, что один обернется скорее. А Сана пускай посторожит попавшего в беду сохатого. И он убежал, а Сана осталась.

Лось мучился и хрипел и теперь уж не думал о своем счастливом сопернике. Он весь наполнился болью. Боль проникала в голову, сводила шейные позвонки и волнами перекатывалась по всему огромному сильному и теперь совершенно беспомощному телу.

Сана, любопытствуя, подошла ближе. Этот невиданный исполинский зверь был ей не страшен. Выкатив налившиеся кровью глаза, он, задыхаясь, храпел и брызгал окровавленной пеной. Облаяв его, Сана обежала вокруг сосны и еще раз обежала, зазывая сохатого поиграть с ней и не понимая, что зверь в агонии. Чтобы обратить на себя внимание, она куснула лося за переднюю ногу чуть повыше копыта. И если он не почувствовал этого дружественного прикосновения, то лишь потому, что рядом с маленькой болью жила большая, невыносимая, совершенно его измучившая. Сана куснула его снова, посильней. Могучее копыто сохатого поднялось и опустилось вовсе не от ее жалкого укуса. Раздался щенящий слабенький писк... Но Сана жила еще, она еще нашла в себе достаточно сил, чтобы откатиться в сторону.

Два существа мучились в лесу. Два ни в чем не повинных существа умирали. К ним, чуя поживу, подбирались волки. Но даже пятерым нелегко справиться с таким богатырем, как лось. Его копыта страшны, его рога еще страшнее. Правда, теперь он совсем беззащитен...

Буран и Станеев подоспели, когда пиршество кончилось. Глазам их предстало жуткое зрелище. На суку висел чисто обработанный скелет. Под сосною, шагах в десяти, лежала Сана. Ей прокусил горло все тот же волчонок. Прокусил не потому, что был голоден, а потому, что был волк.

– Опоздали мы с тобой, – сказал Станеев. – Опоздали.

На плече у него висело фоторужье, но сегодня оно не «выстрелило». Буран обнюхал свою маленькую подружку, задрал морду, жутко и протяжно завыл. Его вой слышали волки. Они славно попировали.