– Я не виновата, папка... не виновата...

Уже раздвинуло тучи солнце, решив погреть, порадовать людей и серую, запорошенную снегом землю. Все изменилось в природе, все ожило. А Наденька была мертва. А Юлька что-то шептала отцу, и Ганин, вцепившись в каталку, слушал ее и не понимал. Беда свела всех этих людей вместе, но каждый переживал ее в одиночку.

– Ей нужно отдохнуть, Андрей Андреич, – сказала Раиса. Она успела переодеться, осмотреть Симу и теперь искала глазами Станеева. – Ей нужен покой.

– ...не виновата, – снова прошелестела Юлька. И только теперь Ганин заметил, что одна нога ее, легкая, стройная Юлькина нога, почему-то стала короче. Там, где должна быть ступня и лодыжка, была пустота. И пустоту эту не в силах заполнить даже Ганин, всесильный, могущественный и все умеющий человек. Закусив до немоты в деснах зубы, Ганин закрыл глаза и слабо, чуть слышно застонал, откинулся. На Юлькины пожелтевшие щеки упали не то слезы его, не то пот, крупными каплями выступивший на лбу.

– Папка, папка! – позвала его Юлька. – Мне не больно... мне страшно.

И Ганин не выдержал, всхлипнул. Но вокруг были люди: санитары, сестры, эта женщина, врач... как ее? Имя забылось... Прекрасная, милая женщина... Как же ее? Ах, да не все ли равно? Главное, что эти люди, кто бы они ни были, не должны видеть Ганина жалким, плачущим. Все свои невзгоды он переносил стойко и никогда никому не жаловался, не искал воротника, в который мог бы выплакаться... Перенесет и эту... Уже ничего не исправишь, не изменишь, и нужно держать себя в руках. Юлька, девочка моя дорогая!

– Я прошу вас, Андрей Андреич, – сквозь боль, от которой он отупел и оглох, прорезался сочувственный голос Раисы. – Приходите завтра. Завтра в любое время.

– Я приду завтра, Юленька, – машинально повторил Ганин и, высоко вскинув голову, четко и прямо вышагивая, пошел по коридору. А пол колыхался под ним, а стены то наваливались вдруг на самые плечи, то опрокидывались обратно. И куда-то исчезла огромная входная дверь. Куда же она исчезла? Она слева была... Нет, кажется, справа...

Раиса, догнав его, взяла под руку и вывела к машине. Толя, ждавший у подъезда, поспешно отворил дверцу. Ганин растерянно остановился, совершенно не понимая, зачем эту дверцу открыли.

– Садитесь, Андрей Андреич, – сказала Раиса и, зачерпнув горстью снегу, приложила к его влажному лбу.

«Снег-то какой горячий!» – отметил Ганин и, вежливо отстранив Раису, спросил у шофера:

– Что у нас дальше?

– Прилетел второй секретарь обкома... он знает об всем... Просил выразить вам сочувствие.