У меня возникло мрачное предчувствие.

— Но Великая Мышь ведь на самом деле не в лимбо? — спросил я. — Она ведь в реальном мире? Она жива?

— Про Великую Мышь нельзя сказать ничего определенного. О ней могут судить только величайшие из undead. Говорят, что ее человеческая голова переживает все происходящее с ее анимограммой. Днем Иштар следила за миром в качестве Великой Мыши, а когда засыпала, она опять превращалась в ту девушку, которую любил Энлиль. И они встречались на цветущем лугу своей юности…

— Повезло мужику, — сказал я.

— Повезло, — согласилась Софи, даже не заметив моего сарказма. — У него до старости лет была юная возлюбленная. Потому что анимограммы не старятся. И они превратили самое жуткое из пространств в подобие дома свиданий. Вампирам, Рама, иногда свойственно подлинное величие…

Я почувствовал себя совсем плохо. Уже не предчувствия, а предельно ясные выводы и железобетонные определенности следовали из ее слов — а я все пытался не пустить их в свое сознание. Но сопротивляться дальше было невозможно.

— Ты хочешь сказать, что Гера… То есть Иштар послала меня учиться на ныряльщика именно поэтому?

Софи засмеялась.

— Ну вспомни сам. Она укусила Энлиля, чтобы принять дела. А уже через минуту велела тебе ехать учиться на ныряльщика. Ты способен прослеживать простейшие причинно-следственые связи?

Я попытался снова обнять ее за шею, но она поймала мою руку и отвела ее в сторону — деликатно, но твердо.

— Способен, — вздохнул я. — Что, я тебе разонравился?

— У тебя есть девушка, — сказала она. — И эта девушка тебя ждет.

— Это не девушка, а анимограмма, — ответил я. — Сплошной ужас просто.

Софи пожала плечами.

— Ты вампир. С великой властью приходит и ноша. Каждый из нас несет свой гроб.

— Что-то мне не нравится такая версия личной жизни, — сказал я. — Как будто мне надо нырять в омут, на дне которого плавает отрывной календарь с одной и той же мертвой телкой. И мне теперь предстоит листать его день за днем.

— Это не календарь, — сказала Софи. — Она будет жива настолько же, насколько будешь жив ты. Самое интересное…

Софи задумалась.

— Что? — спросил я.

— Она не обязательно будет помнить, что умерла и находится в лимбо. Для Великой Мыши это возможность побыть той девушкой, чью голову она носит. Я думаю, ей это нравится. Все интересней, чем когда тебя доят с утра до вечера… И еще. Говорят, когда ныряльщик общается с могущественным существом класса undead, опыт сильно отличается от работы с простой анимограммой. Это настолько непредсказуемо действует на сознание, что даже непонятно, кто при этом календарь. Тебя самого начинают листать, как анимограмму. Великая Мышь не только сама умеет забывать, что она в лимбо. Она и тебя заставит забыть.