Иной гражданин уверен, что путешествует по Гангу или Миссисипи, а то и вообще превратился в нильского крокодила благодаря особым духовным практикам, — а на самом деле его по-прежнему сплавляют вниз по матушке-Волге вместе с бутылками от пивасика, гнилыми бревнами и прочим сором. Чтобы разобраться с вопросом до конца и понять, во что человек верит (и верит ли вообще), ему надо умереть — и вновь прийти в себя под взглядом Великого Вампира. Тогда все проясняется довольно быстро.

Вера, увы, не зависит от того, что человек думает про себя при жизни. Она связана с заложенным в детстве фундаментом, который почти всегда сохраняется при разворотах взрослой личности. Хороший и искренний русский человек, на полном серьезе считающий себя последователем Будды, может обнаружить себя в христианском загробии по той же самой причине, по которой всю жизнь видел во время запоев маленьких зеленых чертей — а не, скажем, трехглазых гималайских демонов. Другой, полагающий себя христианином, легко может попасть под атаку свободных мемов в атеистической зоне хаоса.

Но мы, вампиры, редко ошибаемся на свой счет (во всяком случае, после курса «Confidence revival»). Я понимал, что оказался в этом монашествующем пространстве по инерции скрытых детских впечатлений: сказки, церковные купола, жар-птица с картинки в старой книге — все это кажется пустяком, но когда-то обязательно вылезает наружу. Можно этого пугаться, а можно, как советует «Confidence revival», расслабиться и получать удовольствие.

Что я и собирался сделать.

Шанс у меня еще был. Я заметил впереди светящуюся золотом точку, а потом — еще две таких же. Они не двигались. Через несколько шагов они превратились в огоньки, потом в яркие пятнышки — и я разглядел мерцающие в пустоте золотые яблоки.

Подняв одно, я попробовал откусить от него — совсем как сделал бы на земле. Ничего не получилось. Яблоко с электрическим треском лопнуло и исчезло, а я…

Я вдруг испытал сладкую грусть. И понял, что человеку не надо жалеть утраченного. Просто потому, что оно никогда на самом деле не принадлежало ему, а значит, не было и утраты. Эта мысль и освобождала, и грела. Странным, однако, было то, что я перед этим не думал об утратах.

Я подобрал еще одно яблоко, чуть поменьше. Укусить его опять не удалось — оно точно так же лопнуло возле рта. А мне пришло в голову, что переживать по поводу успехов и неудач тоже не следует, поскольку мы никогда не знаем, в чем на самом деле наше благо…

Только тут я сообразил, что эта мысль каким-то образом содержалась в яблоке. И предыдущая тоже.