В XIX веке за близость с Москвой Перово поплатилось славой промышленного и одновременно дачного пригорода. Потом под натиском индустрии дачи сдались – и переместились в соседнее Новогиреево. А в 1960 году перовские жители получили ценный подарок – город Перово вместе с Тушином, Кунцевом и другими городами, поселками и деревнями внутри МКАД вошел в состав Москвы. И теперь дышит с нею в унисон – то выбросами многочисленных предприятий, взявших уютный зеленый район в «котел» при Хрущеве – Брежневе, то чистым воздухом перемен после исхода СССР.
Поварская Из кухарок в дипломаты
Поварская
Поставили стол. На стол постелили скатерть. Принесли хлеб и положили ножи. Чьих трудов теперь ждем с нетерпеньем? Кухарки, стряпухи, кашевара, кока – то есть того, кто варит пищу и называется одним русским словом – повар. Так и в Москве: Столовый, Скатертный, Хлебный, Ножовый переулки – это прелюдия к главному: к Поварской улице. Не надо быть большим докой по части истории, чтобы понять, что всю эту обеденную лексику породили люди, которые кормили когда-то царя и его присных. Да, действительно, в XVI–XVII веках была здесь слобода, где жили люди, которые несли службу при царской кухне. Куда, спрашиваете, позже делись? Да, видать, вместе с царем в новую столицу отбыли. Или бросили это дело, если в Первопрестольной без царя остались.
Помните Новгородскую дорогу, что когда-то шла по нынешней Никитской улице? Так вот, еще раньше, может, даже в домосковские времена, эта торговая дорога шла, считают, по нынешней Поварской. Она вообще какая-то бродячая, эта дорога, потому что после Никитской улицы перебралась потом на теперешнюю Тверскую – это случилось, пишут, после того, как Кремль в XV веке разросся и перекрыл прямой путь к пристаням на Москве-реке. А старая Новгородская дорога споро обстроилась дворами царской кухонной челяди вперемежку с усадьбами верных слуг государя Ивана Грозного, именуемых опричниками. Улица в ту пору была длиннее, чем теперь, – ее начало скушали «вставные челюсти» Нового Арбата, но в этот момент она уже носила имя Вацлава Воровского.
Между поварами и Воровским было еще два золотых века дворянских усадеб, вроде «дома Ростовых», то есть, конечно, Долгоруковых, но «Войной и миром» отобранного для жительства семейства главных героев, отчего теперь его двор украшает памятник Толстому, или особняка князя Гагарина работы Жилярди-сына, позже отошедшего Коннозаводству. Но во дворе стоят не кони, а «Буревестник революции», изваянный Верой Мухиной, и все потому, что в советские годы тут обосновался литературный музей главного советского писателя и Институт мировой литературы его же имени. В самом конце позапрошлого века улицу обсадили липами, но славилась улица не ими, а двухсотлетним вязом, которым любовался Иван Бунин – он жил в доме наискосок как раз в те самые окаянные дни, которые позже так безжалостно описал. Теперь уж не славится: вяз не пережил жары и смога 2010 года.