Там было строение, похожее на акушерское отделение. По крайней мере, насколько можно отличить акушерское отделение по внешнему виду. Там была мастерская с верстаком, на котором висели конечности — в основном ноги и ступни на различных стадиях готовности, некоторые еще в процессе сборки, с ленточной пилой, со сверлильным станком. Там были пациенты, сидевшие в креслах-каталках, чьи ноги заканчивались выше, чем заканчивались брюки, так что можно было понять, кому данные конечности принадлежат. Там был открытый портик — на самом деле всего-навсего подметенный земляной пол под крышей из разложенных и скрепленных картонных коробок, подвязанных к изнанке брезента, — захламленный пластиковыми садовыми стульями, спальными мешками и одеялами, сваленными в кучи: в нем размещались целые семьи, и людей вроде бы ничто не смущало. То ли они ждали лечения, то ли новостей о тех, кого лечили, — Рози заметила только, что они не истекают кровью, не стонут от боли и не собираются рожать. Повсюду были полусформированные, рыхлые очереди. К цементной стене в конце отсыпанной гравием тропинки была скотчем прилеплена таблица для определения остроты зрения. Во все строения лениво забредали (и так же лениво выходили) бродячие собаки, даже в то, на котором висела табличка «хирургическое отделение», а вместо дверей и окон зияли пустые, без дерева и стекол проемы. Был широкий островок земли с садовыми шезлонгами, за изголовьем которых стояли обычные стулья, и, хотя пациенты с открытыми ртами полулежали на первых, а на вторые присаживался медик в лабораторном халате и резиновых перчатках, Рози никак не могла поверить, что это кабинет стоматолога; но это он.

Строения были сложены из шлакоблоков с зарешеченными окошками или отделаны штукатуркой, в которой проступали нацарапанные узоры, чем-то напоминавшие кружево. Крыши из гофрированного металла, засыпанные строительным мусором, на несколько дюймов не доходили до верхней границы стен. Полы из загибавшегося по краям линолеума с почти стершимся рисунком выплескивались прямо на грунт или цемент перед строениями. Пустые открытые сточные канавы тянулись вдоль всех проходов и тропинок напоминанием о грядущем сезоне дождей, который превратит все земляные полы в хлюпающую, липкую грязь, где будут кишмя кишеть насекомые. Все — некондиционированное, нестерильное, незапечатанное и недифференцированное. Но входы, дверные проемы, открытые пространства, где должны располагаться двери, были завалены кучами сланцев, пластиковых сабо и сандалий. Рядом с каждой кучей пристроился веник, и поэтому, хотя стены и потолки покрывали десятилетние наслоения грязи, полы оставались чудесно и показательно чистыми.