В первую неделю Рози увидела разные клинические картины малярии в количестве двадцати одного случая. Видела, что делали противопехотные мины с крохотными детскими ручками, подбиравшими какую-то блестяшку в траве, и как эти ручки выглядели после трехдневного пешего пути через джунгли, чтобы добраться до клиники. Видела больше инфекций верхних дыхательных путей, чем за всю предыдущую жизнь. Видела то, что раньше; то, что видела всегда — чтó больные дети делали со своими родителями, чтó состарившиеся родители делали со своими детьми, как тревога, страх и отсутствие вариантов добивали то, что начали уничтожать москиты, противопехотные мины и бактерии. У нее не было клиники и персонала, которые она знала как свои пять пальцев. Не было кабинета неотложной помощи со всеми привычными удобствами — КТ-сканерами, и МРТ, и благословенным эхокардиографом. Но она обладала самым важным навыком: размышлять без паники, действовать без тревоги, с холодной головой и хладнокровными руками, с мягким милосердием под крайним давлением.

На койке номер 26 в первый день спала семья из семи человек, самая младшая из которых пробежала по золе потухшего с виду, но лишь притаившегося на деле костра, который каждую ночь горел перед ее домом. Зола была похожа на снег, который девочка видела в книжке с картинками, вложенной в благотворительную посылку с товарами первой необходимости для ее семьи. У ребенка были ожоги второй и третьей степени плюс инфекция, сильные боли и долгий период восстановления впереди, но Рози тревожилась не о ней.

Ее отец обладал на удивление большим запасом английских слов, самым обширным среди всех пациентов, которых она обихаживала в тот день. Рози старательно объясняла ему, как содержать ожоги в чистоте, накладывать мази, менять повязки. Спросила, есть ли у него какие-нибудь вопросы.

— Да, — сказал он. — Где я допускаю ошибку?

— Что вы имеете в виду?

— Если я не разжигаю каждую ночь костер, прилетают комары, приносят малярию. Если я не иду в поля каждое утро, я не могу кормить семью. Если я беру дочь с собой в поля, она не учится, не бегает, не играет. Если я не разрешаю ей книжку, она никогда не получает лучшую жизнь. Но книга заставляет ее видеть, что зола есть снег. Костер, чтобы отпугивать комаров, и болезнь не имеют значения, если она обжигается. Я допускаю ошибку. Где?

Рози мысленно прошлась по его рассказу, но тоже не увидела ошибки.

— Нет ошибки, — сказала она, и это на самом деле было страшнее, чем то, что в результате случилось с его дочерью.

— Должна быть, — мотнул он головой.