«Ага, начало острое», – отмечаю я про себя. Оттолкнемся от этого.

– А что было… двадцать четвертого декабря?

– Сходил на каток с семьей – отпуск отметили, – вздыхает он. – Последнее светлое воспоминание, блин.

– Вот, это уже интересно. А на катке – не падали?

– Я хорошо катаюсь. Не падал. Хотя… Один раз только… Чтобы не врезаться в мамашку с ребенком, резко затормозил. Поскользнулся.

Я насторожила свои краснеющие уши.

– Не упал, – отвечает на мой молчаливый вопрос. – Плечом действительно резко дернул.

Он замолкает. И смотрит на меня. Злость и раздражение сменяет удивление. А потом даже легкое восхищение.

– А ведь действительно, плечом я тогда дернул… Неужели оно…

«О-о-о, хорошо, – думаю я про себя. – Начал рассказывать, перестал огрызаться. И рывок плеча действительно был».

– А что было потом? Вот заболело плечо. Что-то пили? Боль снимали?

– Обезболивающих не пил. Терпеть боль я могу. Мог.

Вздыхает.

Судя по тому, как он одевается и раздевается, боль действительно адская.

– Слетал в Москву, сделал первое МРТ. Сказали, плечо целое. Вызвал своего спортивного врача. Поручил ему разработать систему реабилитации. Для плеча.

Коллега, твою мать

Во как. Вызвал. Поручил.

Владимир Владимирович – хоть и не президент, но большой начальник. В подчинении у него – громадное производство. Несколько тысяч людей. Все слушают. Все подчиняются.

Он привык решать вопросы. Сам.

– И что за упражнения? Как реабилитировались?